Чёрная дыра

С трудом извернувшись, чтобы посмотреть себе за спину, я обнаружил, что с огромной скоростью лечу прямо в черное пятно, уже заслонившее собой полнеба. Сквозь эту вязкую и бесконечно мощную темноту не мог бы пробиться даже лучик света, не говоря уже о таком вполне материальном объекте, как тушка неудачливого бизнесмена. Я падал прямо в черную дыру и уверенность в этом росла даже быстрее, чем я ускорялся в своём падении. Мой страх превратился сперва в истерику, а потом и в слепую панику.

Чёрная дыра, место, откуда нет возврата, каким-то образом нашла меня и решила забрать в свою чудовищную темноту. И я падал в неё, ощущая, как мощные гравитационные волны начали разрывать моё тело молекулу за молекулой. А еще мне казалось, что чёрная дыра уже давно была во мне самом, и я безропотно рушился в нее, схлапываясь к её центру, как самая настоящая старая, и порядком ослабевшая, звезда. И за миг до того, как превратиться в абсолютное ничто, я закричал что было сил, оставляя после себя хотя бы попытку сказать что-то миру напоследок.

Глава 8

Перед глазами поплыли цветные огни, сливаясь в нестерпимо яркий свет и леденящий холод вдруг обрушился на мое лицо. Я перестал кричать и часто заморгал, пытаясь понять, что же со мной произошло. В комнате горел свет, а надо мной склонилась жена с кружкой в руке.

— Думаю, все-таки нам стоит показаться врачу, — сказала она, сочувственно вглядываясь в моё лицо. — Я всё надеялась, что как-то обойдётся, но с каждым днём становится только хуже.

— Нет, — хрипло сказал я, отмахиваясь от неё, как от мухи, и отирая воду с лица рукавом. — Уйди.

Она покачала головой и принялась собирать обёртки и пустые пакеты, оставшиеся от моего ночного пиршества. От стыда за то, что она всё поняла, про воровство из холодильника, меня буквально накрыло бешенством.

— Уходи! — закричал я на неё, словно это она была виновата во всём, что со мной происходило. — И не смей больше ко мне заходить! Слышишь?! Не смей!

Она посмотрела на меня с обидой, но не сказала ни слова, и, выключив свет, просто вышла за дверь. Я смотрел ей вслед и задыхался от противоречивых чувств. Во мне всё ещё жил страх падения в чёрную бездну, откуда, и я понял это только теперь, за мной продолжал пристально следить чей-то враждебный взгляд.

Мне кажется, в ту ночь я все-таки забылся сном. Во всяком случае, я не хочу верить в то, что бродящие по комнате в темноте кошмары были настоящими. При этом, я продолжал оставаться в сознании и поворачивался в кровати с боку на бок, старясь отделаться от мучительного давления чужого взгляда из темноты, которая, как я понимал, была теперь со мной всегда.

Когда же утренний свет немного разогнал ночной сумрак, кошмары не убрались прочь, а прижались к стенам, продолжая двигаться в хаотичном рваном ритме, и, постепенно сливаясь с узором на обоях, стали почти незаметными. Но, даже когда стало совсем светло, я продолжал краем глаза видеть их слабое движение на стенах и полу.

Утром за завтраком жена сделала вид, что ничего особенного ночью не случилось. Всё снова было как обычно, и это чувство неизменности, которое я так боялся потерять, теперь представлялось мне чем-то вроде вязкого болота, не дававшего мне сделать решительное движение и выбраться наружу.

Эта мысль засела в моей голове и отправившись в свой обычный обход дома, я теперь думал только об этом. Всё было неспроста, и страшная догадка, ещё не особо осознаваясь, медленно обрастала недостающими деталями, готовясь появиться на свет и произвести страшную сенсацию.

В доме явно кто-то орудовал, делая мне раз за разом все новые устрашающие намёки. Это раз. Условия, в которых я оказался, держали меня, точно липкая паутина несчастную муху, и ничего сделать с этим я не мог. Это два. Жена следила за мной ночью, когда я всего-то взял немного продуктов, чтобы утолить страшный голод. Это три. Она всё время пытается сбагрить меня врачам, чтобы те закрыли меня в больницу. Это четыре. А в-пятых…

Я остановился напротив двери в большую комнату, пытаясь вспомнить, о чём только что думал, а видел лишь жену с веником в руке, и в майке с большими цифрами 6 и 7 на груди.

Что-то щёлкнуло в голове, всё окончательно ставя на место. Если сложить эти две цифры, получится число 13. Чёртова дюжина. Новый, более чем прозрачный намёк. От человека, которому я безоговорочно верил, и кому доверял больше, чем себе.

— Так вот в чём дело, — задыхаясь от ужаса и дикого разочарования, тихо сказал я, боясь сорваться на истеричный визг. — Ты — одна из них! Ты — предала меня!

— Успокойся, — сказала она с недоумением. — Это просто веник. Я мету пол. Что тебе не понравилось?

— Майка! — закричал я, вне себя от обуревавших меня чувств. — Я все понял! Шестьдесят семь — это тринадцать!

Её глаза округлились, а она посмотрела на свою грудь.

— Это же твоя старая майка, — сказала она, наконец, растерянно. — Я её надела, чтобы прибраться. Сейчас сниму, если она тебя так раздражает.

— Поздно! — заорал я, развернулся и бросился бежать в свою комнату.