Чёрная книга судьбы

— Тебя плохо слышно! — не сказала, а буквально прокричала в трубку Настя. — Я тебя не слышу почти! Перезвони лучше!

— Нет! — в далёком, еле различимом голосе Ксюши Настя уловила вдруг нотки самого настоящего ужаса, и ещё чего-то, даже не поддающегося определению. — Не бросай трубку, Настя! Пожалуйста, не бросай трубку!

— Хорошо, не буду! — торопливо, чтобы успокоить подругу, проговорила Настя и ещё плотнее прижала трубку к уху. — Я слушаю, слушаю! Случилось что?

Ксюша вдруг слабо всхлипнула…  судорожно как-то всхлипнула, с надрывом, и вдруг…  застонала, словно от невыносимой какой-то боли.

— Ксюшка! — встревожено выкрикнула в трубку Настя. — Что с тобой, Ксюшка?! Алло, ты меня слышишь? Ксюшка, ты слышишь меня?

— Помоги мне, Настя! — медленно, задыхаясь, проговорила, вернее, простонала Ксюша…  потом она как-то жутко и незнакомо прохрипела: — Спаси меня, Настя! Спаси меня! Она…  они…

Вскрикнув как-то особенно мучительно и протяжно, Ксюша вдруг умолкла на полуслове. Треск и шипение в трубке тоже прекратились, теперь там была тишина, полная, абсолютная тишина…  впрочем, Насте показалось вдруг, что она слышит в трубке чьё-то осторожное дыхание…  или ей всё это только показалось…

— Ксюша! — запоздало выкрикнула Настя в трубку. — Ты меня слушаешь, Ксюша?

Трубка, казалось, только этого и ждала. Во всяком случае, она тотчас же запищала противными короткими гудками.

— Ксюша! — снова закричала Настя, отчаянно прижимая пищащую эту трубку к уху. — Ксюшенька! Ответь, пожалуйста! Ответь!

Осознав, наконец, что все её мольбы и причитания бессмысленны, Настя швырнула трубку на место и в каком-то лихорадочном волнении, с паникой даже, закружила по комнате. Где-то у неё был Ксюшин телефон…  она записывала его, он должен быть где-то…  только вот где? Ищи, дура, ищи…  это так важно, так необходимо сейчас…  куда ты могла его записать: блокнот, тетрадь, клочок бумаги…  думай, вспоминай…  склеротичка, дебилка чёртова! Постой, а это, случайно, не он? Он, кажется, он…  нашла…  ура! Сейчас же позвонить…  уточнить…  выяснить всё до мельчайших подробностей!

Телефон долго сигналил длинными гудками, и Настя уже хотела бросить трубку, как вдруг на том конце провода кто-то неожиданно поднял трубку.

— Ксюша! — отчаянно выкрикнула в трубку Настя. — Это ты, Ксюша?

— Нетути её! — Настя узнала дребезжащий пропитый голос Ксюшиной матери. — А кто это?

— Это я, тётя Поля! — Настя вдруг почувствовала, как у неё моментально пересохло во рту. — А где Ксюша?

В трубке некоторое время молчали.

— Ты, что ли, Настька? — не совсем уверенно спросила Ксюшина мать.

— Я! — Настя торопливо облизнула языком пересохшие губы, но это мало помогло…  язык был как тёрка. — А Ксюша где? На огороде?

И вновь некоторое время Ксюшина мать молчала.

— Нетути её там, — проговорила она, наконец. — Не знаю, куда и подевалась…  работу ж не закончила, зараза…  пускай заявится только, я её! — Ксюшина мать неожиданно икнула в трубку, потом помолчала немного и добавила: — А что ей передать?

— Передайте ей…

Настя вдруг умолкла, так и не докончив фразы, вернее, она и сама не знала, что же ей сказать такое. Она просто хотела услышать Ксюшу, её голос, просто удостовериться, что у подруги всё в порядке…  пугать же заранее Ксюшину мать Насте никак не хотелось, несмотря на крепнущую с каждым мгновением уверенность в том, что с Ксюшей стряслась беда.

— Скажите, а она скоро будет? — почти умоляюще проговорила Настя в трубку. — Я б перезвонила потом…

— Я ей скажу! — буркнула Ксюшина мать — Скажу, что ты звонила.

Настя почувствовала, что ещё мгновение, и она бросит трубку.

— Подождите секундочку! — почти взмолилась она. — Скажите Ксюше, чтобы сразу же позвонила мне, как только придёт! Сразу же! Она знает номер! Скажете?

— Скажу!

И мать Ксюши бросила трубку.

Настя, проделав то же самое, некоторое время стояла неподвижно, уставясь невидящим взглядом куда-то в пространство. У неё подгибались колени, сильно кружилась голова, так сильно, что Настя пошатнулась, едва не упала и наконец почти без сил опустилась на низенькую кушетку, стоящую возле телефонного столика. Сидела она тоже молча, по-прежнему уставившись взглядом неизвестно куда. Мыслей не было, ни единой связной мысли не было в Настиной голове…  хотя нет, одна всё же была, не мысль даже, слово…  одно-единственное только слово…

«Беда! — назойливо-тревожно выстукивали в голове Насти невидимые какие-то молоточки. — Беда! Беда! Беда!»