Чёрная лента

— Сегодня прямо какой-то вечер свиданий… — подумал профессор. — Только одних приглашают красивые певицы, а других опасные иностранцы..

х х х

Уже давно стемнело, и улица, на которой располагался Музей восковых фигур, казалась совершенно пустой и тихой — здесь почти не было жилых строений, только офисы, типография, колледж, редакции газет, ателье и магазины. Не встретив по пути ни одной живой души, Чеслав Дайнович легко толкнул музейную дверь. По идее, она должна была быть запертой — музей не работал из-за отсутствия и его владельца, и секретаря. Но дверь медленно поддалась. Внутри царил полумрак, пахло чем-то ненастоящим — особый набор запахов, который никогда не найдешь в жилом доме.

Профессор вошел и, сделав несколько шагов, прозвучавших неожиданного громко в тишине зала, посмотрел по сторонам. Неярко горели две лампы на стенах — наверно, таков был замысел хозяев музея, ведь в сумраке восковые манекены выглядят пугающими, а главное — больше похожи на нас, живых. Посетителей встречала ведьма на метле, которая парила в воздухе прямо над входом и указывала сверху крючковатым пальцем с длинным ногтем на всякого входившего. Справа от входа находился небольшой старинного вида стол, за которым, надо полагать, встречал публику билетер в часы работы выставки.

Рядом стояла по стойке смирно фигура полицейского. Она вызвала у Дайновича смутную тревогу — почему, он и сам не мог понять.

Дайнович постоял какое-то время перед нишей с историческими персонами. Бонапарт Наполеон показался не похожим на известные ему портреты, а Чарлз Дарвин имел явные черты обезьяны. Возможно, художник хотел подчеркнуть, что, в отличие от всех других людей, только этот естествоиспытатель один и произошел от приматов…

Когда профессор остановился перед композицией, в которой лондонский Джек-Потрошитель с окровавленным скальпелем перерезает горло несчастной женщине, то по спине пробежал холодок. Он вспомнил, что рассказывал ему Алесь Минич. Тот говорил, что за спиной Потрошителя стояла фигура в полицейской форме. А потом она странным образом исчезла. Будто ожила и ушла…

Хотя он тоже видел ее сейчас. Тело почти в тени, лица не разобрать. Абсолютно неподвижная. В форме полиции Второй Речи Посполитой.

Пытаясь подавить внезапный страх, Дайнович как бы невзначай взглянул через плечо на столик билетера. Фигура полицейского, которая встретила его на входе, исчезла.

Исчезла там — и появилась тут… Но как можно пройти так бесшумно, чтобы он ничего не услышал и не заметил? Дайнович стал всматриваться в того, кто прятался за спиной Потрошителя, и он даже перестал дышать, чтобы уловить хоть малейший оттуда звук. Полнейшая, мертвая тишина и неподвижность…

Словно в ответ на его мысли, слева из глубины дальнего конца зала раздались уже вполне живые звуки шагов — и к профессору не спеша подошел одетый в смокинг и черный цилиндр Отто Клаус. При ходьбе он опирался на черную трость с золотым набалдашником в виде головы льва, а на узком лице с длинным шрамом поблескивало пенсне в правом глазу.

— Не правда ли, весьма странное место, герр профессор? — сказал он вежливо на немецком языке, встав рядом. — Вы ведь говорите по-немецки. Тут манекены похожи на людей. Хотя порой иные люди и целые народы похожи скорее на кукол.

— А иногда, — ответил Дайнович тоже по-немецки, — и некоторые куклы кажутся живыми. Как, например, эта…

Он хотел указать на фигуру полицейского за спиной Потрошителя, повернулся в ту сторону и… оборвал свою речь на полуслове. Профессор в растерянности оглянулся по сторонам — полицейский исчез, как сквозь землю провалился. Хотя только что стоял тут, он видел его своими собственными глазами.

— Вы что-то потеряли? — спросил немец.

— Отнюдь, — произнес профессор, скрывая свое удивление. — Я просто хотел сказать, что это очень интересный музей. Необычный, если вы меня понимаете…

— О, да! — согласился Клаус. — Это действительно необычный музей. Я бывал во многих подобных заведениях мира. Там ставят копию знаменитости и считают, что это уже привлечет посетителей. А здесь нечто иное. Тут есть ИДЕЯ. Вот что мне нравится. Если вы не против, я на какое-то время стану вашим гидом и покажу вам особенно любопытные вещи… Тем более что владельцы музея невесть куда вдруг исчезли, словно испарились, а ключи оказались случайно у меня. Вас это не смущает?

Его громкая и четкая немецкая речь гулко звучала в пустом музейном зале, но лицо цвета извести не выражало никаких эмоций и еще более казалось маской, чем лица восковых фигур вокруг. Снова Дайновичу показалось, что все встало с ног на голову. Он вспомнил впечатления, о которых рассказывал Алесь, тоже побывавший ночью в этом музее, и подумал, что в самом деле здесь все кажется искаженным и нереальным.

— Валяйте, — согласился он.

Они прошлись по залу.

— Мне очень нравится вот это… — немец указал тростью на барона Мюнхгаузена в мундире восемнадцатого века, который в одной руке держал снятую треуголку, а другой рукой поднимал себя за волосы. — Это пример того, чего не может быть. Но что мы видим своими глазами. Смотрите сюда…