«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

боты по разработке мартовского «Уточнённого плана…» в оперативном управлении Генштаба составляют план отпусков начсостава управления на 1941 год, который был утверждён начальником управления генерал-лейтенантом Маландиным 31 марта. В него включили 69 работников управления. Согласно графику, в отпуск должны были уйти: в апреле – 8 командиров, в мае – 6 (и это в разгар планирования наступательной операции?!), летом – 27 (это во время вот-вот начнущегося и начавшегося нападения на Германию?!), осенью и зимой – остальные 28 (видимо, оперативному управлению Генштаба и война – не война; отдохнуть-то надо!) [47; 546].

Единственное объяснение, которое может получить данный документ с точки зрения сторонников гипотезы упреждающей войны, заключается в том, что он представляет собой намеренную дезинформацию потенциального противника, т.е. немцев. Если же отвлечься от этой мысли, то остаётся только допускать отсутствие идеи превентивного удара в мартовских разработках Генерального штаба: удар не предусматривался не только 12 июня, но и в 1941 году вообще.

Кстати, дата утверждения графика отпусков Маландиным (31 марта) указывает, что ранее 1 апреля 1941 года «ватутинская» карандашная вставка в тексте плана появиться не могла.

⁸ О секретном совещании у Сталина 24 мая 1941 года нам ничего не известно. Зато известно, что в этот день состоялось расширенное заседание Политбюро ЦК ВКП(б) с участием членов правительства и военных, где Сталин заявил о возможном внезапном нападении немцев на СССР.

чинах переноса сроков невозможно [51; 67].

Неплохо в этой связи рассмотреть и такую проблему: была ли готова Красная Армия к нанесению удара 12 июня? М. Мельтюхов и другие сторонники теории превентивного удара уходят от его рассмотрения. И, в принципе, ясно почему: состояние мобилизационной и боевой готовности РККА к июню 1941 года было таково, что говорить о нанесении какого-то удара 12-го числа не представляется возможным. Но тогда возникает следующий вопрос: коли собирались нападать, то почему не подготовились? Поневоле придётся анализировать все факты, которые просто кричат о том, что к 12 июня никто никакого нападения и не готовил: мобпланы в стадии разработки, план прикрытия госграницы в стадии разработки, приказ о выдвижении войск внутренних округов ближе к западным границам отдаётся только 13 мая, т.е. меньше, чем за месяц до провозглашаемой М. Мельтюховым даты начала войны (этого срока явно маловато для переброски и сосредоточения армий внутренних округов на западной границе; в реальной жизни даже к 22 июня эти армии оказались на рубеже рек Днепр – Западная Двина), на границе находятся только войска прикрытия, неспособные к ведению крупномасштабных наступательных действий самостоятельно, в армии полным ходом идёт реорганизация и перевооружение. Очень странная подготовка к нападению, не правда ли? После такого анализа «твёрдая почва фактов» [51; 66], на которой М. Мельтюхов базирует свои выводы, не кажется такой уж твёрдой. Потому-то историк и не вдаётся в подробный разбор возможных причин переноса сроков нападения.

Строго говоря, нам не ясно, как на основе карандашной вставки в текст плана можно строить какие-то теории? Ведь мы целиком и полностью вступаем в область гипотез. И гадать, что хотел сказать Н.Ф. Ватутин фразой о наступлении, которое нужно начать 12 июня, можно сколько угодно. Вот М. Мельтюхов предложил свою версию. Мы попытались встать на его точку зрения, но даже в этом случае её подкорректировали. А Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик дают своё объяснение фразы «Наступление начать 12.6.», вставленной карандашом в текст «Уточнённого плана…». По их мнению, «скорее всего, эта дата послужила разработчикам мобплана МП-41 точкой обратного отсчёта для определения сроков календарного плана осуществления основных его мероприятий. Ватутин употребил слова «Наступление начать 12.6.», чтобы подчеркнуть, что к этому сроку должны быть практически завершены все мероприятия по приведению войск в боевую готовность, включая их сосредоточение и отмобилизование. Поэтому срок готовности МП-41, как всегда, первоначально назначили с запасом – на 1 мая» [47; 545]. Чем не объяснение?

С «12 июня», вроде бы, всё ясно. Точнее, не ясно, в сущности, ничего, но понятно, откуда эта дата взялась в построениях сторонников гипотезы превентивного удара.

Но откуда они взяли дату, на которую, по их мнению, перенесли срок нападения – 15 июля 1941 года?

Сразу скажем, что М. Мельтюхов даёт эту дату ориентировочно: