Чёрное солнце

–Ладно. А твой наниматель случаем не Гаврилов? – он кивнул. – А Гаврилов человек?

–Нет, но почти им стал.

–Почему я есть в его плане?

–Ты единственная, кому он доверяет.

Я стала думать. Мэдоку не вспоминал обо мне до глубокой ночи, пока для нас обоих не стало ударом, что оба мы не спим.

– Ты все еще думаешь? – с каким-то ужасом спросил он.

– Частично о другом, – ответила я, глядя, как он насыпает ложку за ложкой растворимый кофе в стакан. – А ты чего?

– Да так, статейки разные читаю, я же в пришлом искусствовед, пока еще давалось тут хорошее образование и можно было сидеть где-то кроме архива.

Я качнула понимающе головой.

Мэдоку глянул в окно.

– Сегодня полнолуние, – цокнул языком он. – Опять мама сниться будет.

– Мне, наверное, тоже.

– Давно дом снился?

– Нет, совсем недавно.

– Почему?

– Вряд ли из-за полнолуния.

Но сна сегодня не предвиделось. Около полутора часов глупого рассматривания советских потолков и ворочанья мне понадобилось, чтобы смириться с бессонницей. Мэдоку не спал, но вести с ним разговоры мне не очень хотелось. Это казалось мне странным, ведь мы не виделись столько, сколько представить страшно, а желания общаться не было совсем. Не знаю, что могло повернуть во мне обратный механизм.

В полусонном состоянии я направилась в ванную, там горел яркий свет, и пахло ментолом. Глядя на уставшее, измучанное лицо в зеркало, я удивилась тому, насколько я становлюсь похожей на маму при неестественном свете. Я больше была похожа на папу, чем на маму, хотя большинство детей перенимали от нее лицо и фигуру. Только потом до меня дошло, что изображение не двигается, а лишь пристально вглядывается мне в глаза, и что в нем не я, а мама. Пышные каштановые волосы незаметно стали черными и гладкими, а черты лица более острыми и затемненными. Она никогда не была красивой, но теперь особенно. Кожа стала бледной и сухой, глаза злыми, доброй ее назвать было нельзя, но тут она этого не скрывала.

Я быстро кинулась к ручке и дернула вниз, но ее будто бы держали крепкой рукой снаружи. Внутри меня заговорила неизвестная прежде паника. Стало душно. Комната манипулировала моими чувствами, они непроизвольно то умолкали, то становились ярче, страх и ужас то всколыхивал мое подсознание, зажимая сердце, то давал разряд внезапной эйфории, взрывал контрастом испуганной радости, забитой тревожно в угол. Я едва сдерживалась от криков, хотя вряд ли кто-нибудь их услышал бы, моим подсознанием кто-то правит, играет с эмоциями, но тем не менее, давать полную волю эмоциям было нельзя. Наконец – тишина. Тысячи голосов и мыслей в моей голове утихли. Я с трудом поднялась с пола, и открыла дверь. Вместо привычной комнаты и коридора в полумраке я увидела до боли знакомую картину: наш семейный гобелен. Я чувствовала себя не ребенком, это был новый сон, открывающий новые возможности и познания, но не факт, что они окажутся светлыми. Это не воспоминания, это новые размышления, взгляды и неожиданности. За моей спиной со свечей в руке стоял Клод. Тот самый, каким я запомнила его незадолго до ухода. Он стоял и молчал.

– Ты манипулировал мной?

– Если и я, то что тогда? – я не надеялась на ответ, но он все же ответил. Это был слишком явный, продуманный сон, в котором участвовал не один человек. А было ли это сном? Ощущалось, что да. Что меня искусственно в него ввели.

– Тогда я убью тебя прямо здесь.

– Смело, но тогда история не увидит конца, а ты не хочешь быть в этом вечно?

Я усмехнулась.

– Меня втянули в такую дрянь, из которой я еще долго не выйду.

– Почему ты так думаешь?

– Зачем тебе это? – вспыхнула я. – Почему бы тебе просто не залезть ко мне в мозг и не выведать все оттуда.

– Если бы я мог, я давно бы это уже сделал. Некоторые факторы ограничили мои способности, и от вампирского у меня осталось только пыл и жажда крови.

Я фыркнула.

– Меня ждет то же.

– Согласишься?

– Куда я денусь, – я села за стол, разворачивая стул к середине комнаты, – я связалась с очень серьезными людьми.

– А не они с тобой? С Мэдоку же у тебя все неслучайно.

Я напряглась.

– Что значит твое «все»?

– То, что ты хотя бы ночуешь в его квартире. Что вы день провели вместе, и он рассказывает тебе о своих делах.

– Это не твоего ума дело. Что ты вообще тут делаешь?! Где ты?

– Ближе, чем ты думаешь. Я совсем рядом.

– Хватит водить меня за нос! Чего ты хочешь? – не выдержала и завопила я.

– Ты сама себя водишь за нос. А я тебя тут просто информирую.

– О чем?

– О том, что игра скоро закончится. Дело к развязке. Совсем скоро, тебе раскроют все карты, – сказал он где-то над ухом и я выпала в коридор квартиры Мэдоку.

12

Я не стала дожидаться, пока проснется Мэдоку, и разбудила его довольно грубо.

– Откуда Клод все знает про тебя?! – закричала я, как только он начал подавать первые признаки жизни, просыпаясь от тряски за плечи и моих резких ударов, – Кто ему все рассказал?!

Тому, что я рассказала, он был не рад. Сначала даже не стал ничего пить, разговаривать, только слушал, потом запил несколько таблеток от головы сладким чаем.

– Молодец, что сразу рассказала. Не хочешь пойти, прогуляться, мне надо кое-кому позвонить.