Чёрное солнце

– Привет, малышка, где твоя мама? – добродушно улыбаясь, спросил он.

– Я не знаю, – более спокойно, но слезно ответила девочка, утирая голубые глаза со светлыми ресницами.

– Давай ее поищем? Как тебя зовут?

– Виктория, – донеслось до моих ушей из-за спины.

Я посмотрела на Мэдоку, он осторожно кивнул.

– Это твоя племянница.

– Само собой не сестра.

Свет притухал. Вскоре люстры погасли, остались только свечи. Сверху, подобно ручью журчал стеклянный потолок. Во втором зале было много зеркал, некоторые из них были уже состарившиеся. Посреди большого вытянутого зала стоял продолговатый стол с белой скатертью, я сразу поняла, что это подиум, судя по тому, что он был пустой и вокруг него были расставлены музейные стулья. Музейные, не иначе, на реставрированные они не были похожи, и винтажными их было сложно назвать. Они очень портили эстетический вид, хотя вряд ли это кого-то интересовало. Разве что заядлых эстетов, не думающих ни о чем кроме общего вида.

Свет приглушили, звуки стихли, все расселись по местам. На ряду за нами послышались громкие шорохи. Я встревожено посмотрела на Мэдоку. Не успел он ответить, как над ухом словно гром тихо загремели ругательства знакомым голосом.

– Анго нашел место поближе.

Анго не прекращал материться на какого-то «обнаглевшего сноба», отгоняя его этим все дальше. Потом он успокоился, и облокотился о наши два впереди стоящих стула, и положил подбородок на руки.

– Нашел мать?

– Да.

– Кто?

– Я всех Эванс поименно знать должен? Кареглазая блондинка, руки как ветки, под глазами темно и зубы белющие.

– Это Скарлет, – ответила я.

– Чего это она замуж вышла? – удивился Мэдоку.

– Это должно глубоко уходить в кодекс или правила об отношениях старшего ребенка и родителей. Она всегда требовала от себя больше, чем могла, хотя для родителей она была средним ребенком.

Ею гордились гости, но мама думала, что первый ребенок всегда должен быть совершенен.

– А можно про кодекс поподробней?

Пока выходили первые модели в не особо примечательных платьях, я рассказывала Анго про то, как ребенок должен относиться к родителям и родители к нему, все правила, тонкости, и особенности. Он внимательно слушал, и, когда я закончила, ненадолго замолчал.

– Фамилия Сакахара говорит о чем-нибудь?

Мэдоку, как только это услышал, скривился, помрачнел и съежился.

– Только не говори, что она с ним ребенка родила?

– Мерзко. Да, это был их ребенок.

Они встретились взглядами, метающими искры в разные стороны. Мэдоку болезненно закатил глаза.

– Просто пообещай, что мы украдем этого ребенка.

– Что может быть приятнее, чем вспомнить старое. Кассандра нам поможет?

– Конечно, поможет.

Они оба перевели взгляд на меня, а я засмотрелась на платье из сахарной ваты.

– Поможет, – подтвердила я.

– Ну вот, отлично.

В зале витал сладковатый аромат, смешивающийся с духами, и становящийся агрессивно-приторным, что нос щипало. Несмотря на это, платья впечатляли меня нестандартностью, где-то неотъемлемой простотой, где-то особой дерзостью. Самым потрясающим было то, что все наряды, пусть иногда не совпадающие по смыслу и мысли друг с другом, идеально сочетались и разбавляли друг друга. Все было уравновешено от порядка выходящих моделей и до высоты каблука. Не было сильного контраста, следовавшие по очереди костюмы завершали предыдущий, доводили до основной мысли, или спокойно переводили тему, аккуратно переключая на другое. Сознание буквально погрузилось в сладкую и манящую обстановку, забирающего тебя самого, доставляя великое удовольствие и расслабляя полностью.

Последней, как и обещалось, вышла Лора. На ней платье сидело еще лучше, все-таки, правильная модель дополнит любое платье и сделает его лучше в сотню раз, а не наоборот. Красота или есть, или ее нет, ничего тут уже не поделаешь. Впереди нее следовало несколько железных псов на поводке из бриллиантовой цепочки.

– Я думала, они сторожевые?

– Не совсем, они как украшение хозяина, – объяснил Мэдоку, – прямое доказательство того, что у тебя железный характер и ты умеешь владеть собой и собакой.

– Хм, а часто они хозяев загрызают?

– Только когда хозяева этого хотят. Это программа, не живой организм, оно будет слушаться тебя и подстраиваться. Компьютер, в общем.

Когда все кончилось, вышли модельеры, произнесли короткую речь, и гости, как сонные мухи, отправились в третий зал.

17

Лора болтала без умолку, а ей все подливали и подливали. Мэдоку слушал ее и разговаривал, не замечая ничего вокруг. Меня больше волновал вопрос, нет ли у нее более важных знакомых и друзей, а то сидит здесь, и уходить не собирается.

Посреди разговора Мэдоку внезапно вспомнил, что я здесь, все еще жива, в сознании, и никем не украдена. Он повернулся, начал:

– Как тебе вино?

Отвратительно. Последняя гадость, которую я пила. Тухлятина, да еще и горчит.

– Ничего такое.

…само собой, я не могла перечить. План есть план, послушание – второе имя, жена демона, как никак.