Чёрные

Как же беспощадно он бил Доктора! Молча и без предупреждения, с неимоверной быстротой налетев на него, Рольф нанес с десяток ударов. Если бы Доктор сразу упал, то последствия могли быть не такими плачевными, да и мы быстрее бы вышли из ступора. Но он, как в боксе, после первого же неожиданного удара стоял, словно груша, в нокауте, и продолжал принимать удары, ничего уже не соображая, не в силах даже приподнять руки, чтобы закрыться от них. Когда мы поняли что происходит, и бросились к ним, Доктор уже повалился на землю, получив еще несколько тяжелых ударов ногами. К счастью все произошло молниеносно, – нам не пришлось разнимать их. Остановить Рольфа, пока он сам не остановится, было невозможно, и пострадал бы еще кто-нибудь.

Нет никакого сомнения, что из-за такой ерунды он вполне мог убить. Ерунды для меня тогдашнего. Сейчас я понимаю, что для Рольфа это было шокирующее потрясение, провал, смерть его детища. И в тот момент оставалось только молиться, что за свое детище он не убьет чужое. Этот случай наглядно показал мне, и развеял последние сомнения в том, что Ромы больше нет, и никогда уже не будет. Есть Рольф и только Рольф, и это уже совершенно другой человек.

Мы по очереди несли по два рюкзака, и вели с двух сторон едва державшего нас за шеи Доктора: жутко грязного с ног до головы, кое-как умытого из фляги от грязи, но не от крови, которая после протирки тут же начинала сочиться из ран на лице. С красно-синими от гематом глазами и сломанной переносицей. Он ничего не соображал, никого не видел и не слышал, едва стоял на ногах и практически не мог идти. Каждый шаг отдавался в его переломанном теле нестерпимой болью. Доктор бессознательно стонал, но ничего не мог с этим поделать.

Мы вернулись на станцию и ближайшим поездом домой. Первый выход этого сезона оказался короче самого первого похода двухлетней давности. Правда тогда для меня и Рольфа все закончилось просто пинками, которые глядя на изувеченного Доктора можно назвать пошлепываниями.

Большая же чем межсезонье неудача состояла в том, что друзья, Фотограф и Кулибаба, отказались после избиения Доктора, который очутился в больнице с сотрясением мозга, сломанным носом, рукой, ребрами и множественными ушибами, идти в очередной поход. По возвращении в город они повезли его в больницу, разыграв легенду, что парня у них на глазах выкинули из проезжавшей машины, когда они шли вдоль дороги в свой туристический поход. Сказка лишь мельком походила на правду, – смущало два обстоятельства: сильно разбитое лицо Доктора, но что еще хуже, точно такой же, как у «туристов» внешний вид. К счастью на неувязки этой истории врачи не обратили внимания. Менты к Доктору несколько раз приходили, но «дело» не состоялось, – машина была попутная, неизвестная; с места скрылась; ни улик, ни свидетелей.

Рольф понимал, что с эмоциями переборщил, и несколько раз приходя к искалеченному другу в больницу, пытался наладить отношения. На извинения он не был способен, но как-то объясниться с Доктором хотел. Доктор сначала коротко, но емко послал его, а потом перестал реагировать на посещения, отворачиваясь к стене при его появлении.

Фот и Кулибаба разговаривали с Рольфом спокойно, но сухо; продолжать совместную работу отказались. Они не боялись его, и открыто заявили, что Доктор не совершил такого проступка, за который так поплатился. Побыстрее открыть сезон хотелось всем, не только ему, и если Рольф согласился, то это больше его вина, как лидера группы. Рольф и сам это знал, но жал на то, что Доктор подвел всех. Друзья же стояли на своем, и считали, что Рольф «слишком отделил себя, и возвысил над группой», и в результате выместил на друге только свою личную обиду.

Время шло. Мы остались втроем. Рольф готов был продолжать и в таком составе, но Яд, сам всю зиму проработавший с Рольфом над маршрутами, отлично знал: куда и зачем пойдет группа, и повторять свой первый выход не торопился. Могилы его по-прежнему пугали.

Не заинтересовался он и предложением Кулибабы с Фотографом, которое они сделали нам обоим: работать вчетвером. Друзья пообещали, что пойдут в любое место, какое выберет сам Яд. Никаких захоронений, никакой мертвечины. Яд не стал брать время на раздумье, а ответил сразу, – он предвидел такое предложение, – что ему больше нравится работать здесь, дома, с картами и книгами, в музеях и библиотеках, а друзьям рекомендовал попробовать наладить отношения с Рольфом. Фотограф и Кулибаба были удивлены отказу, и разочарованы в Яде, «поддержавшим», как они высказались Рольфа. «Если бы ты сам видел эту сцену, а потом несколько километров тащил на себе и Доктора, и его вещи, то не стал бы такую чепуху молоть!»

Я тоже ответил им сразу, что хоть и возмущен поступком Рольфа, но раскола группы не поддерживаю. Почему, – я объясню совсем скоро, так как раздосадованные отказом Яда, Фот и Кулибаба не стали интересоваться моим мнением, – после разговора с другом, их предложение мне стало носить формальный характер.