Чёрные

На второй день начался дождь. Он решил отыграться на нас за весь засушливый месяц. Поначалу он не очень раздражал – был не сильным и нас, копающихся под деревьями, мочил едва-едва. Но вот почва и без того влажная в этом месте, стала быстро сдаваться. Работать становилось все труднее. Да и место оказалось «не наше». Мы действительно стояли на поле боя, и свидетельства тому находились повсюду, но не было самого главного – немецких захоронений. Либо их забрало себе болото, либо Рольф все-таки ошибся. Но вряд ли, – Яд подтверждал место. Посоветовавшись, решили не терять больше времени и на завтра идти на «запасной».

Рольф сидел в своем окопе и безразлично, просто убивая время, откапывал бойца Красной Армии. Надо было себя хоть чем-то занять, а на плечах солдата поверх шинели виднелись кожаные лямки. Это мог быть ранец с рацией, а боевая, не штабная, начищенная адъютантами рация – это очень ценная находка. Рольф хотел приподнять красноармейца вместе с ней, не срезая ремней. Учитывая в какую труху превратилась шинель и какой хрупкой стала кожа, тянуть с силой значило только испортить амуницию, но не поднять тело. Поэтому Рольфу пришлось хорошенько окопать бойца со всех сторон. Из-за этого получился приличной высоты холм. Мокрую, тяжелую землю не хотелось откидывать подальше, как мы это обычно делали, чтобы она не ссыпалась обратно в яму.

Судьбой уготовано было случиться двум роковым ошибкам подряд. Эта была первая.

В очередной раз подцепив радиста саперкой, Рольф встал и аккуратно начал тянуть его вверх. А перед этим случилось второе роковое событие. Мешающую ему лопату Рольф не оставил рядом с собой, и даже не воткнул в холм, а положил на него, и то ли задел ее, то ли лопата сама соскользнула по мокрой земле вниз, но упала ровно в тот момент и на то самое место, с которого мгновение назад Рольф приподнял останки бойца. За ней с трухлявой шинели свалилась и рация. В тот же миг раздался металлический лязг, а через долю секунды лес огласил взрыв, – под бойцом кроме рации лежала неразорвавшаяся граната, в которую ударила саперка.

Мы сначала инстинктивно пригнулись, а потом каждый в своем окопе повернули головы в сторону прогремевшего взрыва. Только после этого высунулись. Кое-как, скользя, выбрались из ям и побежали к Рольфу.

Взрывом его выбросило на насыпь, и он лежал присыпанный землей, вперемежку с останками бойца, так, что сразу было не разобрать: где из них кто. Он был жутко изуродован. Практически все лицо представляло из себя черно-красную, запекшуюся кровяную кашу. Сверху вниз по левой стороне лицо было разорвано пополам: через разошедшуюся кожу лба белели кости черепа; из глазницы вытекали остатки глаза; сквозь щеку виднелись челюсти. К счастью ноги и тело, благодаря прикрывшей от взрыва рации, были целы, только иссечены осколками. Да и приподнятый боец Красной армии взял на себя часть осколков. Гимнастерка и штаны Рольфа превратились в лохмотья; рука и шея, тоже все обгоревшие и в крови. Левая рука чуть выше локтя отсутствовала. Прибежавший последним Яд, шокированный и не понимающий происходящего, принес ее. На запястье продолжали свой ход «трофейные» часы с разбитым стеклом. Яд из-за моей спины увидел обезображенного Рольфа и с криком оступившись, но не отпуская его руку, соскользнул в окоп, где дымилась развороченная и сплющенная рация.

Честно говоря, я тоже едва мог смотреть на этот ужас и, подавая Доктору бинты, вату и все остальное, что он просил из его аптечки, старался тут же отвернуться, едва сдерживая рвотный рефлекс. Рольф дышал, но не двигался. Он так истекал кровью, что перевязочный материал иссякал прямо на глазах. Доктор склонившись над Рольфом постоянно чертыхался, и то и дело повторял: «Все, не жилец…» или просто: «Пропал…», но продолжал реанимацию. Попутно четко, размеренно, обращаясь к нам поочередно, отдавал команды: «Фокс, собирай инвентарь, только необходимое. Палатки, спальники, лопаты, – не берем…». «Все… пропал, черт бы тебя…». «Только немного жратвы, фонари, фляги». «Яд найди его пистолет! Кобуры нет, с рукой улетела». «Нет… все, не жилец…». «Яд! Возьми себя в руки, сука! Выдвигаемся! Быстро собирайся!». Но Яд ничего не слышал. Он в состоянии глубочайшего шока сидел в яме и выл. «Яд, сука!..». «Фокс, поднимай его! По морде ему дай, чтобы в себя пришел!». «Черт, все, пропал…». «Быстро! Носилки делайте!»

Я в каком-то бреду покорно носился, и выполнял все распоряжения Доктора, единственного не потерявшего рассудка и самообладания в эти минуты.