Чёрные

Времена, как я уже говорил, наступили «лихие», быстрые, и уже через полтора месяца связи Кота сработали, наше «дело» «закрыли и забыли», а к СИЗО подъехал темно-зеленый «Чирик» с Доктором и Котом за рулем.

Закончилось лето, наступила прекрасная осень: теплая, сухая, светлая, да так затянулась, что если бы не короткие дни, то и не скажешь, что лето прошло. Но и ей не суждено было быть вечно, поэтому пока не наступили дожди, во второй половине октября мы решили отыскать могилу Рольфа.

Никаких сведений ни деревенским, ни врачам, ни о себе, ни о друге Доктор не оставил, даже имен, поэтому надежды на то, что его опознали и труп передали родственникам по месту жительства не было. Да и куда передавать, не в Африку же? Если бы передали бабушке, то мы бы знали. Но бабушка его умерла в начале лета перед самым этим злосчастным походом, а родители с ее похорон сразу же вернулись к своим африканским делам.

Навели справки в той областной больнице, и какого же было наше удивление, когда нам сказали, что он выжил, и его перевели на реабилитацию в центр. Даже не на лечение, – на реабилитацию! Здоровье Рольфа оказалось, воистину, богатырским! Он перенес несколько сложнейших операций практически одну за другой, настолько быстро он оправлялся от каждой. Сначала оперировали по месту прибытия, куда его привез Доктор, затем в районном центре, а теперь долечивался в одном из восстановительных учреждений.

Через пару дней мы нашли его. Но в другом месте.

Оказалось, что его перевели в местную «дурку», потому что просто не знали: что с ним делать?! Рольф позже рассказал нам, что после того как он пришел в сознание, к нему зачастили менты: что, мол? как? откуда? куда делся второй, который тебя притащил? Рольф начал «косить» полную амнезию, отзываясь на любое имя, с которым к нему обращались, а как его зовут никто, вообще-то, и не знал. В карте записали просто: «неизвестный гражданин № 12».

Менты не упустили шанса воспользоваться ситуацией, и стали задавать «конкретные» вопросы, по «конкретному» делу, выстраивая все в «конкретную» цепочку. Их даже не особенно интересовало: что в ответ пробубнит едва выговаривающий слова «гражданин». Для протокола важно только задать эти вопросы. Рольф понял, что они пытаются «пришить» ему свой центровой «висяк», и на этот раз стал «косить» «невменоз». Менты растерялись. Но ненадолго (сбежать он не успел), – его определили в «дурку» под особое наблюдение, – к нему приставили «опера» наряженного санитаром. И вот когда план побега был готов и оттуда, появились мы.

Появились красиво! Кот через местную братву организовал встречу, и когда к «желтому дому» подъехали несколько джипов, а из них вышли «размять ноги» штук пятнадцать крепких парней, сотрудники учреждения, полные ранее у них не наблюдавшейся любезности, сами отдали нам Рольфа.

На освобождение Рольфа, так же как и за нами в СИЗО, Кот поехал лично. Хотел, как он сказал, навестить своих корешей и, за одно, Рольфа повидать. В прошлый раз, второпях, пересечься с пацанами не удалось, а сейчас: «куда спешить? – из «дурки» он никуда не денется; «потусуемся», и заберем».

Прием и правда нам оказали достойный (Яд зря отказался ехать!): три дня рестораны, бани, девочки – участницы повсюду расплодившихся конкурсов красоты, невиданное доселе подпольное казино с предоплаченными местными братками «для корешей» фишками, люксовые номера с джакузи и опять же девочками. Все по высшему разряду, как Кот и привык. А на четвертый день кортежем из пяти джипов мы завалились на закрытую территорию дурдома. К самому главному подъезду.

Мы не рассказывали Коту всех подробностей произошедшего в последнем походе. Кот был хватким парнем в том, что касалось личной выгоды, но в остальном очень поверхностным, можно даже сказать глупым. Никогда не отличался внимательностью и усидчивостью. В разговоре всегда перебивал, менял темы. Постоянно все путал, и переводил в шутки. Но всегда выкручивался, – знатный проныра. Длинные рассказы – это не его стихия, и мы не стали грузить его всей нашей историей с обилием деталей. Поэтому когда Кот увидел на ступенях заведения невыносимо улыбающегося главврача поддерживающего за локоток единственной руки калеку в голубоватой дурдомовской пижаме, с обезображенной до неузнаваемости головой, – посмотрел на нас вопросительно. Мы, а Кот взглянул на нас по очереди, кивнули: «да, это он», сами лишь по косвенным признакам (отсутствие руки, глаза и изуродованное лицо) догадываясь, что это действительно Рольф. Сомнения пропали лишь когда калека своим на треть зашитым, перекошенным ртом прошептал: «Здорово, Кот…».

Братки, при появлении Рольфа, перестали разминаться, и застыли как на фотографии. Наступила такая тишина, что выпавшая на гравий изо рта одного из бойцов сигарета показалась падением бревна. Наверное, во второй раз в жизни я так отчетливо услышал птиц, и ощутил такой же холод по всему телу, как в те секунды ожидания приговора в ночном лесу во время нашего первого похода.