Чёрный ход

Работник откручивает здоровенный ржавый вентиль. От скрипа вянут уши. Рукав набухает, с громким бульканьем вода устремляется в бочку. Конюх запрягает фыркающих лошадей. Командный пыл Джоша иссякает: работа кипит и без его ценных указаний. Но торчать столбом, глазея на чужую работу, не в привычках Джошуа Редмана.

О нет, сэр!

— Кто умеет управляться с помпой?

— Оба.

Ответ едва слышен за скрипом вентиля и бульканьем воды. Поток, хлещущий в бочку, усиливается. Джош указывает на пожарную водовозку:

— Тогда вдвоём и поедете.

— Святые небеса! Что бы мы без тебя делали, Малыш?

Джош думал, что разучился краснеть от смущения, как девица на выданье. Ошибся, бывает.

— Без меня? Думаю, то же, что и со мной, — криво усмехается он, признавая поражение. — Пойду-ка, заседлаю свою Красотку.

Пегую кобылу Красотку он держит в муниципальной конюшне. Ездить верхом в последнее время приходится нечасто, а платить за постой и корм помощнику шерифа не нужно. Использование выгод служебного положения? Так точно, сэр! От законной экономии только дурак откажется. Вот вы бы отказались, сэр?

Так я и думал.

Конюшня здесь же, в дальнем конце двора. Третий денник слева. Темно, пахнет конским навозом, сеном. Немного — керосином. Наощупь Джош нашаривает лампу, висящую на занозистой стене. Чиркает спичкой, подкручивает фитиль.

В трёх футах из тьмы проступает точёная лошадиная морда. Красотка косит на хозяина влажным глазом, недовольно моргает. Пламя керосинки слишком близко, это Красотке не нравится. Джош отодвигает лампу:

— Привет, солнышко!

Кобыла чутко прядаёт ушами, всхрапывает. Чёрт, надо было яблоко ей прихватить!

— Извини, подружка.

На всякий случай Джош хлопает себя по карманам. Что это? Яблоко? Тахтон постарался? Неужто ангел-хранитель заранее знал, что Редману доведётся седлать Красотку?!

— Вот, моя хорошая. Угощайся.

Мягкие губы Красотки аккуратно берут яблоко с ладони. Сочное хрупанье. Похлопав лошадь по шее, Джош снимает со стены седло и уздечку.

Когда он выводит засёдланную Красотку, лошади уже запряжены в водовозку. Бочка полнёхонька, а к воротам подъезжают десятка три всадников. Уже рассвело, Джош узнаёт всех — включая Сэма и других помощников шерифа: Неда Хэтчера и Белобрысого Ганса.

— Все в сборе? Вперёд!

Он легко вскакивает в седло.

— Ха! Малыш, угомонись!

— Командовал бы сам. Но ты же молчишь?

Нед не находится с ответом. Джош замечает, что под Сэмом не его вороной, а коренастый гнедой жеребчик. Одолжил у кого-то, не иначе — чтобы зря время не терять.

— Лопаты взяли?

— Тебя забыли спросить!

— Вы, на водовозке — догоняйте!

С гиканьем отряд проносится через просыпающийся Элмер-Крик. Быстрой рысью вылетает из города, сворачивает на северо-западную дорогу, что ведёт к нефтяному промыслу. Позади полыхает восход. Впереди, там, куда они спешат, в небо поднимается разлохмаченный хвост чёрного кота.

Чёрный кот к несчастью, вспоминает Джош. Ерунда, суеверие. Ну, пожар. Ну, потушим. А на сердце всё равно кошки скребут.

Чёрные.

4 Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Выехали затемно.

Около часа двигались шагом вдоль реки, по западному берегу. Продрались сквозь трепещущий на ветру осинник, взяли выше, перевалили через пологую гряду холмов. Дальше началась прерия, густо поросшая клочковатым кустарником и бизоньей травой. Рассвет запаздывал, лишь горизонт украсила тонкая кайма пурпура. По траве стелился туман; казалось, лошади бредут в речной воде.

Островки ковыля и полыни усиливали впечатление.

Первым ехал Красавчик Дэйв. За ним, надвинув шляпу на нос, следовал Бенджамен Пирс. Отчим дремал в седле, добирая тот сон, который у него отнял ранний отъезд. Замыкали кавалькаду Рут и молодой стрелок, чьего имени она не знала. Представиться стрелок забыл: стеснялся или был груб от природы. А может, опасался лезть со знакомством, зная репутацию мисс Шиммер.

Все при револьверах. У Пирса и молодого стрелка из седельных кобур торчат приклады ружей. Рут искренне надеялась, что оба мужчины умеют пользоваться не только прикладами. Сама она взяла с собой шестизарядную винтовку Роупера, оставшуюся Рут в наследство от дяди Тома. Запас, как говорится, карман не тянет, даже если до стрельбы дело не дойдёт.