Чёрный крестоносец

Я не стал спрашивать, почему ее не перевели в другое помещение. Знал грустный ответ на вопрос: либо она все еще в обмороке, либо в тяжелом состоянии, исключающем возможность транспортировки. Что ж, может, и не нужно ее никуда переводить. Оружейная, правда, в ста ярдах от ангара, и ждет девушку та же судьба, что и нас. Но уж лучше гибель в оружейной, чем спасение в блокгаузе.

Я подсел к шеренге сидящих рядом с Фарли. Никто не обернулся ко мне.

Все в ожидании смотрели на ангар.

Ждать пришлось недолго. Через тридцать секунд после исчезновения Леклерка и Хьюэлла в воротах ангара показались, грохоча, два крана с ракетой между ними. Кранами управляли двое техников. Платформы кранов были сцеплены полосами металла, опоясывающими заодно платформу ракеты. Таким образом пространственная взаимозависимость между составными частями системы оставалась неизменной. Через тридцать секунд краны опустили ракету на самую середину зацементированной пусковой площадки.

Техники спрыгнули вниз, убрали металлические полосы и, повинуясь знаку одного из китайцев, подсели к нам. Оставшуюся работу доделает радио.

– Ну вот, – мрачно изрек Фарли, – мы на зрительской трибуне. А на сцене – сам дьявол.

– А как же научный пафос? – спросил я. – Неужели вам не интересно, как эта чертова штуковина сработает?

Он пронизал меня уничтожающим взглядом и отвернулся. После чего весомо заметил:

– Вся аппаратура сработает. За нее я не волнуюсь.

– Не упрекайте меня в случае взрыва, – попросил я. – Что с монтера возьмешь?

– Мы обсудим это потом, на более высоком уровне, – с натужным юмором предложил он. – А риск большой?

– Доктор Фейрфилд полагал, что ракета в порядке. Лелею надежду, что вы там не перепутали провода. А то она упадет прямо на нас.

– Не упадет. – Ему, как и всем остальным, хотелось разговаривать, чтоб хоть как-то облегчить бремя ожидания. – Система многократно проверена. Нет ни единой осечки. Инфракрасное наведение функционирует без дураков. Зацепится за звезду – и уже не отцепится.

– За какую звезду? Средь бела дня.

– Ваши глаза звезд не видят, а инфракрасная аппаратура видит, воспринимает тепловое излучение. Сам убедишься: с расстояния в тысячу миль ракета ударит в пень с точностью до ярда. Веришь, до одного ярда!

– Любопытно, как вы отмерите ярд в Тихом океане?

– Ладно, восемь футов на шесть, – величественно уступил он. – Когда ракета возвращается в атмосферу, звездный навигатор отключается, передавая свои задачи инфракрасному лоцману в носовой части. Теперь ракета ориентирована на излучатель повышенного тепла. Например, на корабль. В особенности на трубу. Поэтому за девяносто секунд до прибытия ракеты «Неккару» придется воспламенить плот с магнием. Источник колоссального жара отвлечет на себя ракету.

– Хотелось бы, чтоб на «Неккаре» не зазевались, не опоздали поджечь плот.

– Не зазеваются. К ним поступит радиосигнал отсюда, как только ракета взлетит. – Он помолчал. – Если, конечно, взлетит. «Черному крестоносцу» понадобится три с половиной минуты на весь путь. Так что они подожгут плот через две минуты после того, как до них дойдет сигнал.

Дальше я не слушал его. Леклерк, Хьюэлл и последний из часовых скрылись за блокгаузом. Я отвернулся, осматривая прибрежный песок, зеркальную гладь лагуны, и вдруг замер. Примерно в четырех милях отсюда к проему в кольце рифов приближалось судно. Оцепенение мое длилось недолго. Странствующего морского рыцаря в этом корабле я не опознал. А опознал бесстрашного кормчего капитана Флека, плывущего за своим жалованьем. Харгривс ведь упомянул мельком, что того ждут нынче в полдень. На месте капитана Флека я направил бы свою шхуну в диаметрально противоположную сторону, изо всех сил стараясь наращивать количество миль, отделяющих меня от Леклерка. Но капитан Флек не знал того, что знаю я. Так мне, во всяком случае, казалось. Да, капитан Флек, вас ждут потрясения.

Рокот колес заставил меня обернуться. Краны, побуждаемые к действию радиосигналом, ехали сами по себе обратно. Разжав свои лапы, они освободили верхнюю часть «Крестоносца», который теперь держался только на подвижных нижних креплениях. Оставалось секунд десять. Каждый помалкивал, стремясь отыскать экстраординарную тему, способную приковать к себе внимание людей, которым жить-то осталось всего ничего. Да и кому дано такое искусство?!

Запели насосы скоростных турбин в носовой части ракеты. Две секунды.