Чистая книга: незаконченный роман

Вскоре Иван снова разочаровался. Пришли в собор, каменный. Иван вглядывается: какой будущий хозяин? Сперва на одного подумал – в фуражке, на второго – учитель, на третьего… и все нет. А Щепоткиным оказался кривой малорослый мужик. В сюртуке. Ноги в сапогах ухватом, волосы стрижены под горшок, и вдобавок еще кривой.

– Дурак ты, Ванька! Человека ценят не по роже, а по делам. А дела-то у него, сам видел, какие.

Вышли – немыслимое количество ссыльных. Какие-то совершенно другие люди, не похожие на здешних. Почти все бритые. В шляпах. И дерзкие. С гордо посаженными головами… И разных национальностей. Горбоносые, с жгучими глазами. Чубарые… Ржут, весело… Словно и не ссыльные они, а господа.

Служба у Щепоткиных поначалу тяготит Ивана. Сны видит деревенские. Не знал, не думал, что так дорога деревня, дом. Его опекает Необходим. Когда Ваня получил первые деньги, Необходим спрашивает: как будешь расходовать? А дома рассказывает, как он помогал брату, еще учась в училище в Суре.

– Я тоже рос, отца у меня не было. В школе первым учеником шел. И вот в монастыре – училище. Меня туда направляют. Брат горячий, стоптал ногами: робить надо, а не учиться. Но меня все-таки отправили в училище. Я деньги получил – на хранение отдал. А потом еще бумаги у купца на переписку взял, да за репетиторство платили… Да дрова колол… Зимой на каникулы приезжаю. И все денежки до копейки выложил. Вот, говорю, это я заработал. А две копейки взял… Матвей перебирает деньги, а потом заплакал. Да ведь ты мне тут корову принес. И я плачу.

А потом жениться надо. Тридцать два года мне уже было. Пришел разрешения просить… Хорошая есть девушка у вдовы… Капиталов нету, а меня любит… А Матвей:

– А ты, говорит, сперва у хозяев разрешения проси, а у меня потом…

Щепоткины переделали Ваню. И вот приезжает Ваня домой после щепоткинской выучки. Собранный. Холодные глаза. Жесткий. Не такой, каким отправляли.

Встретил на улице учительницу. Удивилась: неужели это Ваня?

– Где ты встречаешь Новый год?

– Какая у нас встреча? Дома, разве, со своими посижу.

– А можешь ко мне?

– Могу.

Иван силой берет подвыпившую учительницу.

– Ваня, Ваня, что ты делаешь… Ведь я же старше тебя.

Иван грубо:

– Да надо же когда-то тебе стать бабой, а то так и засохнешь в девках.

Грубо, чтобы побороть в себе страх, чтобы уверить себя, что он имеет дело просто с женщиной.

Назавтра Иван с ужасом думает о том, что произошло. Но – плевать. Один раз живем! И потом, не я, то кто-либо другой обабил. Зачем рождается человек?

Неистовый разгул, чтобы как-то утихомирить совесть.

Многое изменил в судьбе Ивана случай с ограблением лавки Щепоткиных.

Вечером Щепоткин, по обыкновению, подсчитывал выручку в старом магазинчике, где торговали сразу всякими товарами (анахронизм в современной торговле). Но Щепоткину люба была эта лавка своими воспоминаниями, тишиной, такими домашними, патриархальными запахами. Даже то, что сзади – из-за приоткрытой двери в «керосинку» – попахивало керосином, треской… Ему нравилось.

Щепоткину помогал Ваня. Лампу большую из экономии не зажигали. Ваня просчитывал цифры одинаково и на свету, и в темноте, а самому Щепоткину вполне хватало пятилинейки – много ли света надо, чтобы высветить местышко для цифры. Возле Щепоткина лежал пятачок новенький – это плата за дополнительную работу. И Иван был рад, что скоро у него скопится этих пятачков рубль и он сможет послать их домой.

Вдруг на улице возле ворот скрип снега.

– Кто-то не успел… Отпустим?

Распахнулись двери, и в лавку вскочили двое в масках. С наганами.

– Встать! Руки!

Щепоткин и Ваня встали. Один остался у дверей. Другой двинулся к кассе. И в это время Ваня нашелся – смахнул с прилавка лампешку, толкнул на пол хозяина. Раздался выстрел, потом второй, третий. Вокруг головы Вани поднялся ветер. И тут сквозь пальбу он услышал:

– Не стреляй! Ваньку убьешь!

– Одним холуем меньше будет…

Ваню ранили. Пулей сорвало кожу с правого виска… Назавтра – герой… В хозяйском доме лежит… Потом жандарм производил допрос:

– Кто были налетчики?

– Не знаю.

– Знаешь. Откуда один из них знал твое имя?

– Меня все ссыльные в Ельче знают, постоянно заходят за всякими товарами.

Сколько ни бился жандарм, ничего не сказал Ваня. Потом допрос со стороны старшего Щепоткина.

– Ну, спасибо тебе, Иванушка, можно сказать, от смерти спас. А грабителей-то ты что, действительно не знаешь?

– Не знаю.

– Ой, Иван… И слышать я не слышал, и ты мне таких слов не говорил. Да как же это? Крест целовал – ничего от хозяина не скрывать, как перед отцом правду говорить, а ты? Могу ли я такому человеку дело свое, живот свой доверить?

Ваня опустил голову.

– Ну дак что… еще молчать будем? Ох, Иванушко, да мне не факты нужны, факты-то мы знаем, мне твое признанье нужно… Ну-ко, глянь мне в глаза.

Ваня не смог заставить себя поднять голову, слезы навернулись ему на глаза.

– Ну и на том спасибо… Спасибо, что не соврал, а то задачку-то мне сложную решить надо было. Нельзя… Не положено это, чтобы брат грабителя работал у честных людей.