Чистая книга: незаконченный роман

Он побежал по берегу, быстро кинулся к устью, сбросил бриджи, пиджак из саржи и – в ледяную воду – авось удастся схватить девку. И схватил. Схватил за косу, за платок, за сарафан. Как-то ему удалось вытащить ее на берег…

Олена была бездыханна, глаза закрыты, лицо белое, как у мертвой, руки…

Он начал растирать голую ногу (замерзла), потом вспомнил, как в школе учитель объяснял, как откачивать утопленников. Он начал расстегивать на груди полукафтанье, одеревеневшие пальцы никак не могли зацепить пуговки. Тогда он, напрягаясь из последних сил, разорвал полукафтанье, разорвал сарафан и начал разводить руками… Олена не подавала признаков жизни. Тогда он положил ее животом на свое колено и нажал. Изо рта хлынула вода, а потом тихий стон…

Тут его вдруг отбросило в сторону, в лицо посыпались удары…

На какое-то время он потерял сознание и очнулся, когда уже подбежали люди.

Олену валом завалили всякой одеждой, его – никто. Потом телега отъехала. Он приподнял голову: неужели его не возьмут? Не взяли.

– Икотник… А икотники не дохнут… – слышал он или так подумал.

Олена долго болела. Свалилась одним человеком, а встала другой. Она и раньше не глупой была, а тут и подавно поумнела.

Вопрос вопросов для нее – как бы расплатиться, как бы отблагодарить Савву.

В конце концов она советуется с отцом (единственный человек, с которым можно посоветоваться).

Переоценивает свое отношение к отцу. Раньше не очень считалась, мать – хозяйка в доме, а во время болезни оценила отца, всем сердцем потянулась к нему. Мягкий. Красивый. Ласковый. А раз очнулась – отец плачет над ней. И вот тогда задумалась, что за отец.

– Татенька, я бы с тобой поговорить хотела.

Отец даже растерялся – так это было для него неожиданно. Олена виду не подала, что заметила эту растерянность.

– Савва Онисимов мне жизнь спас, надо бы как-то отблагодарить. Мешок жита дать.

– Хорошо это ты, доченька, надумала, хорошо. Но неладно. Обидится.

– Обидится?

– Обидится. Гордый парень. В лесу жил – знаю… Словом благодарят.

– Ну дак скажи…

– Я-то скажу, как не скажу – дочь родную спас. Да тебе надо.

Олена все же послала рубль денег с сестрой – вернул. И от жита отказался: я не жито спасал.

Олена стала сама искать встречи с Саввой, сама заговаривала:

– Как здоровье, Савва Мартынович?

– Ничего…

– Я не знаю, как с тобой расплатиться… Ты ведь жизнь мою спас…

– Выходи за меня замуж, раз не знаешь. А что? Кабы не я, где бы ты теперь была… Шучу, шучу… Ничем ты не обязана… Разве человека от смерти спасают за плату? Выходи замуж.

Слова Саввы смутили Олену.

В другой раз, встретив Савву, Олена опять говорит: она должна.

– Да не должна ты мне. Я не тебя спасал – человека.

– Как это?

– Как. Мне все равно – кто бы был – кинулся. Так что ничего не должна.

Олена тогда решается отблагодарить принародно. На мечище. В Петров день на гулянье Олена приглашает имками [5] Савву.

– Савва Мартынович, пойдем имками?

Всеобщее замешательство. А Савва начал оглядываться. Не ослышался ли?

– Савва Мартынович, тебя зову… Не откажи…

И тогда Савва пошел. Ох, как в другое время он обрадовался бы. А сейчас желваки перекатываются от злости. Ведь это почему она его пригласила? Из-за того, что сердцем к нему повернулась? Как бы не так! Все из-за той же благодарности за спасение. Сперва через отца хотела мешком жита откупиться, а теперь, раз не вышло, через гордость.

Шли молча. Шли рядом, как положено, платок из рук в руки. Прошлись до попова дома и обратно повернули. Но спроси Олену, как она шла, что видела, – не сказать. И только когда стали подходить да услышали осуждающий гул старушонок – пришла в себя. Тут нашлись силы. Твердой поступью подошла. Учтиво поклонилась.

– Спасибо, Савва Мартынович…

По этому поводу разговоры. Одни: с ума сошла, икотника пригласила. А другие не осудили Олену. Наоборот, похвалили. Хорошо сделала. Парень от смерти спас – как не отблагодарить?…

Дома ругают ее… А она уверена: хорошо сделала. И вдруг убеждается: она его любит.

С отцом разговаривает.

– Батюшко, тебя мама по любви выбирала?

– По любви, наверно.

– А если я тоже по любви…

Иван Гаврилович тревожно взглянул.

– Батюшко, а отдал бы ты меня за Савву?

– Что ты, что ты? – замахал руками. – Не ровня. Обижен.

– А мать-то?

– То мать… Другое дело…

– Батюшко, да ведь я ему принадлежу. Вы с матерью родили – спасибо. Он вторично жизнь мне дал. А значит – и я его… Ведь кабы не он – меня бы и не было.

Иван Гаврилович не знал, что и сказать дочери… Разумом понимал… Но снова отговаривал. Да он и сам не хотел бы: его дочь – за икотником…

Олена смело вела себя уже летом, назначая чуть ли не на виду у всех свидание Савве. А осенью, когда землю укутала темнота, она и вовсе отбросила всякие опасения. И уже Савва вынужден был выговаривать ей:

– Ты с ума сошла! Сплетен захотела?

– Пущай. Я с кем встречаюсь? С мужем.

– С мужем, с мужем… Муж-то, когда обвенчана…

– Мы с тобой еще в Хорсе повенчались. А придет время, и в церкви обвенчаемся.

– А когда? Кто это нас обвенчает? – взрывался Савва.

– Придет время, – отвечала Олена и при этом загадочно улыбалась.