Чистая любовь

Над ним взрывались фейерверки, окутывая его розовым, фиолетовым и голубым светом, а он стоял, засунув руки в карманы рабочей куртки, и в темно-синей бейсболке, из-под которой торчали растрепанные волосы. Ноги сами понесли меня к нему, и мне показалось, что это не я открываю дверь, не я отхожу, чтобы пропустить его в студию. Когда его лицо окутал свет свечей, я увидела круги у него под глазами и неряшливую бороду, чего прежде за ним никогда не замечала.

Сначала он молчал. Просто смотрел на меня, на одеяло, накинутое на плечи, на слезы на моем лице, на воронье гнездо у меня на макушке. Затем перевел взгляд мне за спину, заметив картину и лежащую рядом книгу, и снова обратил взор на меня.

У меня задрожала нижняя губа, и я шмыгнула носом, безуспешно пытаясь подавить вновь подступившие слезы.

– Я же говорила, что плохо справляюсь с эмоциями.

Логан ухмыльнулся, раскинул руки, и я потрусила к нему, оказавшись в его объятиях. Он крепко прижал меня к себе, и я заплакала еще сильнее, положив голову ему на грудь. Логан прислонил подбородок к моей макушке, и меня окутал знакомый и уютный аромат виски, дерева и старых книг.

Он вздохнул, словно это объятие утолило его желания. И долго обнимал меня, крепко обхватив руками. Наши сердца бились в унисон, а я плакала у него на плече.

– Я так понимаю, ты закончила, – сказал он, пророкотав возле моего уха.

Я кивнула.

– Я же просила не доводить меня до слез, Логан.

– Ну, ты первая довела меня до слез, так что, думаю, мы квиты.

Сердце заныло от его слов, и я отстранилась, посмотрев на него через мокрые от слез ресницы.

– Ты прав. Думаю, я это заслужила.

Он хохотнул, убирая с моего лица прядку, выбившуюся из хвоста. Логан окинул меня взглядом, но смотрел не так, словно я горячая штучка в пижаме.

Он смотрел на меня так, словно я – бесценное, первое и единственное издание его любимого романа.

– Я думал, ты уехала, – хриплым голосом признался он. – Я заходил утром, в мастерской было пусто, а ты не отвечала… Я искал тебя по всему городу.

– Правда?

Он кивнул, и между бровями появилась моя любимая морщинка.

– Сегодня утром ко мне в кабинет пришел Мак и сказал, что говорил с твоим отцом, убедил его, что они совершили ошибку, отдав тебе должность менеджера. Мак сказал, что это место мое, а ты уволилась, продаешь студию и уезжаешь из города, и… – Логан сглотнул и покачал головой. – Я предчувствовал, что что-то случилось, что-то не сходилось. Я должен был найти тебя.

Я засмеялась и, вытерев нос запястьем, пожала плечами.

– Что ж, вот она я.

Его губы тронула улыбка, но быстро исчезла. Логан посмотрел мне в глаза.

– Что случилось?

– Даже не знаю, с чего начать, – вздохнув, сказала я. Я положила руки ему на грудь и смотрела на них, а не в его золотистые глаза. – После случившегося я места себе не находила. Я хотела бежать к тебе, умолять поверить мне, что я не имела к случившемуся никакого отношения. Но после нашей ссоры… – я пожала плечами. – Ты бы прав. Может, я и не принимала во всем активного участия, но в глубине души знала, на что способен отец. Знала, что с ним опасно заключать любые сделки.

– Прости, что я так на тебя разозлился.

– Не нужно извиняться, – качая головой, сказала я. – Я это заслужила. На следующий день, утопая в жалости к себе, я спустилась сюда и нарисовала твой портрет, на котором ты лежишь в моей постели. И я смотрела на твою фотографию, висящую на стене. И чувствовала тебе в этом зале, в комнате наверху, в моей жизни каждой клеточкой, – призналась я. – И понимала, что должна как-то все исправить.

По щеке скатилась еще одна слезинка, но Логан смахнул ее большим пальцем, и от этого сердце заныло еще сильнее.

– Я сказала отцу, что он должен изменить свое решение, ведь он, как и весь город, знает, что эта должность твоя. Сказала, если он не исправит свою ошибку, я сообщу журналистам, что произошло той ночью, когда мне было четырнадцать.

Логан охнул.

– Мэллори…

– Знаю, – сказала я, глянув на него, а потом снова посмотрела на свои руки. – Знаю. Уж поверь, я не хотела. Я больше ни с кем не хочу обсуждать ту ночь. Но готова была это сделать, если придется. А я хорошо знала отца и понимала, что до этого не дойдет. Ему не нужно еще одно пятно на нашем имени – особенно теперь, после того, что произошло с мэром Барнеттом этим летом, – я всхлипнула. – На следующий день он сообщил мне, что через две недели я должна съехать, что он пришлет грузчиков и выставит мебель и художественные принадлежности на аукцион, что я больше никогда не заговорю ни с кем из членов семьи.

Логан покачал головой, обхватив мое лицо руками и заставив посмотреть на него.

– Зачем ты это сделала? – настойчиво спросил он, пристально смотря в глаза. – Это всего лишь работа, Мэллори. Я мог бы найти себе другое дело. Я мог бы…

– Это не просто работа, и ты это знаешь, – возразила я. – Это наследие твоей семьи. Это должность, ради которой ты трудился всю сознательную жизнь и которую ты, черт возьми, заслуживаешь.

– Но твоя семья… – прошептал он и огляделся. – Твоя мечта.