Чисто британское убийство

После довольно одинокого детства в Фенленде жизнь, которую обрела Дороти, поступив в оксфордский колледж Соммервиль, показалась ей полной веселья и всяческих удовольствий. Здесь завязались ее долговременные знакомства, воплотившиеся в Обществе взаимного восхищения. Здесь она пела в Баховском хоре, кокетничала с «не очень респектабельными» мужчинами и была по-настоящему счастлива. Ностальгический тон «Возвращения в Оксфорд» (1935), ее лучшего романа, действие которого происходит в одном из оксфордских колледжей, заставляет предположить, что только этот единственный период в ее жизни можно с уверенностью назвать счастливым.

Дороти Ли Сэйерс во время пребывания в оксфордском колледже Соммервиль, куда она поступила в 1912 году

Сэйерс окончила курс с отличием, но звание магистра искусств первой степени получила лишь пятью годами позже, в 1920 году, когда Оксфорд стал присуждать женщинам ученые звания. Шаткость и неопределенность их положения в университетской среде, где их скорее терпели, чем приветствовали соперники-мужчины, также нашла отражение в «Возвращении в Оксфорд», став одной из побочных тем романа. Сохранилась записка, в которой тьютор Сэйерс остерегала ее от того, чтобы казаться слишком умной, так как ум вовсе не относится к тому, чего ждут или требуют от женщины.

Литературная карьера Дороти Сэйерс началась публикацией стихов, которые она написала в первые несколько лет после получения степени. Не решаясь разом порвать с местами, где была так счастлива в студенческие годы, Сэйерс устроилась на работу в издательство Блэкуэлла, где опубликовала некоторое количество довольно скверных стихов, посвященных любимому своему Оксфорду.

Пускай другие клянут тебя,

Хоть мне ли не знать, каков ты есть,

Но, неустанно тебя любя,

Я воспою твою славу и честь!

Ее издательская карьера продлилась недолго: босс сравнивал Сэйерс с породистым рысаком, тянущим телегу, и она поняла, что ее удел — зарабатывать на жизнь писательским трудом. Она перебралась в Лондон, чтобы заняться там поисками работы, которые шли туго, и на протяжении всего этого непростого периода Сэйерс не раз впадала в отчаяние при мысли, что ей придется сдаться и согласиться на постоянное место учительницы. Она очень нуждалась тогда и чуть ли не голодала.

Когда, говоря фигурально, стрелки на циферблате ее финансов уже приближались к роковому двенадцатому часу, Сэйерс повезло: она нашла работу, для которой, казалось, была рождена — работу с текстами. Она стала копирайтером в рекламном агентстве Бенсона в Холборне. Снимая квартиру в Блумсбери, она пешком отправлялась в Холборн, где погружалась в атмосферу телесериала «Безумцы» версии 1920-х годов. Сэйерс чувствовала себя как рыба в воде среди таких же, как она, копирайтеров — мужчин, ценивших ее за острый ум и мастерское владение словом. Шумную, шутливую, наполненную соперничеством атмосферу этого рекламного агентства Сэйерс с большой нежностью воспроизвела годы спустя в романе «Убийству нужна реклама» (1933).

Сюжет романа достаточно нелеп, но каждому читателю запомнилось яркое описание жизни офисных служащих в период между двумя мировыми войнами. В агентстве Бенсона Сэйерс стояла у истоков памятных рекламных кампаний вроде «Горчичного клуба» и стала автором знаменитой песенки в рекламе пива «Гиннесс», в которой фигурирует тукан.

Известно всем и каждому,

Что «Гиннесс» — это класс,

Насколько же зобастый

Тукан счастливей нас!

Наконец, на тридцатом году жизни, она отдала в печать роман, написанный в свободное от работы время, «Чей труп?» (1923), в котором впервые появляется лорд Питер Уимзи — персонаж, чье рождение ознаменовало для Сэйерс окончание скудных лет. Приведший ее к финансовому благополучию и обеспечивший возможность быть только и исключительно профессиональным писателем.

Лорд Питер Уимзи заботился о Сэйерс в тяжелые времена, служа ей финансовой и, подозреваю, эмоциональной опорой. Величайшим удовольствием для нее стало тратить его деньги. «Ведь, в конце концов, мне это ничего не стоило, — впоследствии объясняла она, — а я тогда очень нуждалась. <…> Когда обстановка моей единственной голой комнаты начинала уж слишком меня тяготить, я снимала ему роскошную квартиру на Пикадилли. Когда мой дешевый ковер протерся до дыр, я заказала ему обюссонский ковер. Когда у меня не было денег на проезд в автобусе, я подарила ему «даймлер» с креслами, обитыми с потрясающим вкусом и роскошью, и, когда меня охватывала тоска, я сажала его за руль».