Чисто шведские убийства. Опасная находка

Они с Андерле поднялись.

— Просим прощения, хотим приехать туда заранее. Выработать тактику поведения, посмотреть, есть ли у нас конкуренты, тоже претендующие на эту картину.

— Картина маслом шестнадцатого века, — пояснил Андерле. — Неизвестный монограммист. Посмотрим, так ли она хороша в жизни, как на фото.

Кристина бросила на Поппе красноречивый взгляд. Винстон истолковал его так, что она просила мужа покрепче держаться за бумажник.

— Кстати о находках. — Андерле повернулся к Винстону. — Как идут дела с той китайской чашей? Если хочешь, я могу попросить коллегу оценить ее для вас.

— Спасибо за предложение, — ответил Винстон, не желая признаваться, что чаши у них нет. — Но в данный момент это неактуально. Я позвоню, если ситуация изменится.

— Обращайся, — продолжил Андерле, застегивая весьма помятый блейзер.

— Увидимся на аукционе, — сказал Винстон. — Я тоже поеду туда. По работе.

В аукционном доме Линдемана собралось такое количество народа, что Эспинг пришлось объехать вокруг всего здания, прежде чем она смогла найти место для парковки.

— Я по-прежнему не понимаю, зачем мне было ехать с тобой, — заявила Фелисия, сидевшая на пассажирском кресле. — Ты не могла просто купить мне эти стулья? Ты же знаешь, как у меня много дел.

Заглушив двигатель, Эспинг обернулась к ней.

— Я тут по работе. Не могу же я одновременно и допрашивать Линдемана, и покупать у него вещи. Это непрофессионально.

— Это заняло бы у тебя пять минут, — упорствовала Фелисия.

Эспинг предпочла промолчать.

Выйдя из машины, они вынуждены были отскочить от блестящего новехонького «мерседеса», ехавшего на малой скорости в поисках парковки. Эспинг узнала женщину за рулем. Это была Рената Йонссон-Камински.

— Круэлла де Виль, — прошептала Эспинг. — Что она тут делает, черт побери?

— Та прокурорша, которую ты терпеть не можешь? — спросила Фелисия.

— Наши чувства в высшей степени взаимны.

Эспинг взяла подругу за руку. Обогнув угол, они увидели Винстона. Он стоял, наклонившись вперед, упираясь рукой в стену дома, — казалось, его тошнит. Он заболел?

Подойдя ближе, Эспинг обнаружила, что на самом деле он наклонился, чтобы понюхать фиолетовые цветы, похожие на колокольчики, растущие вплотную к фасаду.

— Ну как, хорошо пахнет? — весело крикнула Фелисия.

Винстон вздрогнул и выпрямился со смущенным выражением лица.

— Да, очень хорошо, — с наигранной бодростью ответил он. — Ну что, пошли внутрь?

Аукционный зал был заполнен посетителями, которые вертели в руках выставленные на продажу предметы. Пожилые дамы присаживались в кресла, их мужья с интересом перелистывали альбомы с марками и старые журналы. Здесь было душно и шумно, слышалось гудение множества голосов, говоривших как на местном диалекте, так и со стокгольмским произношением.

На стенах висело невероятное количество картин, на полу были разложены ковры, по которым ходили посетители. В одном конце зала стояли ящики из-под бананов со смешанным содержимым — недостаточно ценным, чтобы продаваться поштучно. Фарфор, столовые приборы, инструменты. Вещи, которые никому не пригодились, когда из дома выносили все подчистую, и которые теперь продавались ящиками.

В другом конце в застекленных витринах были выставлены дорогие предметы, такие как украшения и часы. Опытные покупатели рассматривали их через лупу.

— Это ты пригласил сюда Ренату? — спросила Эспинг, одновременно высматривая Матса Линдемана.

— Что, прости? — удивленно переспросил Винстон.

— Я видела ее на парковке. Ты ведь с ней разговаривал вчера вечером?

Винстон задумчиво кивнул.

— Само собой, я поставил ее в известность, что мы собираемся допросить Линдемана, но она ни словом не обмолвилась, что тоже собирается на аукцион.

Внезапно он выпрямился, принюхался и стал оглядываться.

— Что такое? — спросила Эспинг.

— Не знаю, — ответил Винстон. — Но мне показалось, что я снова почувствовал тот запах плесени.

Эспинг тоже принюхалась, но ощутила только запахи старых ковров и потных человеческих тел.

Матса Линдемана они обнаружили в кабинете, где он в жутком цейтноте сидел за компьютером, разговаривая по двум телефонам одновременно. На лбу у него блестел пот, порция снюса на губе висела опасно низко.

— Вы пришли в самый неподходящий момент, — проговорил он. — Через двадцать минут начнется аукцион.

— Ничего страшного, — ответил Винстон. — Мы подождем, пока он закончится. Я всегда хотел увидеть настоящий аукцион, так сказать, вживую.

Он сделал знак Эспинг вернуться в аукционный зал и сказал ей:

— Пойду принесу нам чего-нибудь попить, увидимся внутри.

— Подождите, — сказал Линдеман, останавливая их в дверях. Он протянул им по каталогу аукциона. — Воспользуйтесь случаем сделать покупки. Сегодня будет много находок.

Эспинг обнаружила Фелисию сидящей в кресле со светло-коричневой кожаной обивкой и подлокотниками из гнутого дерева.

— Какое дико удобное кресло! Хочу его на свой день рождения! — сказала Фелисия, проводя пальцем по красивой, чуть потертой коже. — Оно называется «Пернилла», дизайнер Бруно Матссон.