Чистые и ровные мелодии. Традиционная китайская поэзия

Я еще не кончил эту песнь о друге,
как пришло к закату позднее светило.
Все, кто был со мною, изменили вид свой,
в беспокойстве, словно что-то потеряв.
А я спою еще:
Когда скрылась от вас луна, друзья,
то роса уже высохнет скоро.
Год приходит теперь уж совсем к концу,
не попутчик мне в жизни никто.
В эту чудную ночь не пора ль по домам?
В тонком инее платье сыреет на мне…
Чэньский князь сказал: «Прекрасно!»
И повелел чинам, стоявшим вкруг толпой,
с заздравной чарой поднести певцу
кольцо из яшмы.
С благоговеньем взял поэт, и камень
дал чудный звук в привеске дорогой.
Носить его и наслаждаться
признательный поэт им будет без конца.

Чэнь Цзы-ан

С холма в Цзи смотрю на древности

На юге поднялся в «Палаты стоячих камней»¹

.Вдали усмотрел террасу из Желтого Золота².
Холмы и пригорки – сплошь в высоких деревьях³,
А Светлый тот Князь – где он, скажите, теперь⁴?
Мнил стать гегемоном⁵… – но все миновало давно!
А я погоняю коня своего домой⁶.

Вечером останавливаюсь в уезде Лэсян 1

Родимый мой край уже не виден нигде вдали,
И солнце к закату, а я одиноко иду.
Долы и реки скрыли милую родину,
Путями-дорогами в город рубежный вхожу.
Заброшенный пост, клочьями плотная дымка,
В горных расселинах – встали деревья в ряд.
Как глубока тоска в эту черную пору!
Пронзительно-громко в ночи обезьяны кричат.

Цуй Хао

На башне Желтого Аиста

Тот, что жил прежде, уже,
взгромоздившись на белую тучу, исчез…
В этой земле бесплодно осталась Желтого Аиста башня.
Желтый тот аист однажды исчез и более не возвратится;
белые тучи уж тысячу лет напрасно идут да идут.
Чистые струи одна за другою
в ханьянских деревьях видны;
травы пахучие густо растут здесь среди островка Попугая.
Солнце уж к вечеру… Стены родные – где они, где, скажи?..
Волны в тумане на этой реке в грусть меня повергают.

Чжанганьская песня

Скажите, любезный, откуда вы будете родом?
Вот я обретаюсь здесь, в Поперечной Плотине.
Замедлите лодку, я вас обо всем расспрошу:
Вдруг да окажется, что вы – мой земляк дорогой.

Ли Бо

В весеннюю ночь пируем в саду, где персик и слива цветут К нашим стихам

Смотрите, небо и земля – они гостиница для всей тьмы тем живых! А свет и тьма – лишь гости, что пройдут по сотням лет-веков. И наша жизнь – наплыв, что сон! А радостью живем, ну, много ль мы?

Древний поэт брал в руки свечу и с нею гулял по ночам. Большой был в этом смысл! Тем более – сейчас, когда весна в разгаре, зовет меня одетой в мглу красой, и мир – великий ком – мне в дар свою поэзию дает.

Собрались мы в душистый сад под персики и сливы, и дело радости по небом установленным законам в семье людей мы исполняем здесь.

Вы, младшие в искусстве, гениальны! Вы все, что младший брат поэта Се Хой-лянь. А я как стихотворец сам стыжусь, что я для вас не старший брат, поэт Канлэ.

Мы продолжаем наслаждаться уединеньем нашим, и наша речь возвышенною стала и к отвлеченной чистоте теперь идет.

Мы открываем волшебный свой пир, сидя среди цветов. Порхать мы пускаем пернатые чарки, пьянея под луной.