Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Э-э, на самом деле не знаю. Я принесла ему заказанную воду, а потом он сразу попросил менеджера, так-то. Не понимаю, он вроде как не кажется расстроенным. На самом деле, похоже, он вполне… доволен, – путано объяснила она.

Я тяжело вздохнула и протиснулась мимо нее. У меня на самом деле не было времени на разборки; еще предстояло провести инвентаризацию холодильника для напитков, а через час мы закрывались. Я прошла через обеденный зал, одаривая фальшивой улыбкой каждого попадавшегося по пути гостя, и, когда завернула за угол возле сорок седьмого столика, моя душа ушла в пятки.

– Здравствуйте, – сказала я. – Чем могу помочь?

Дожидаясь ответа, я нервно зыркала по сторонам.

– Ну, здравствуй, – ответил клиент, улыбаясь. – Я тут просматривал меню и не смог кое-что найти, надеялся, что ты мне поможешь.

Я скрестила руки и вдохнула поглубже.

– Что именно?

– Ну, это семь тысяч долларов. Можешь показать мне, где они? – Он продолжал улыбаться, протягивая меню. Типа, умник.

– Мич, едрить твою налево, ты не должен заявляться вот так ко мне на работу! Ты вот сейчас серьезно это говоришь?! – лихорадочно зашептала я.

– Я дал тебе предостаточно времени. На самом деле даже слишком много. И был уверен, что мысль о том, что твой бойфренд выяснит, кто ты на самом деле, будет для тебя достаточной мотивацией вернуть деньги. Но я, очевидно, ошибся.

– Послушай, это не так, – начала я. – Конечно же, я не хочу, чтобы он узнал, это его уничтожит. Просто не так-то легко добыть столько денег, особенно когда… – мой голос затих.

– Особенно когда что? – подначил он. – Когда ты – наркоманка и должна в первую очередь кормить свою зависимость? Я понял. Вот потому-то я и решил, что дам тебе еще один стимул.

Мое сердце забилось сильнее, когда я со страхом стала гадать, к чему это он клонит.

Я быстро обвела взглядом ресторан и увидела, что несколько официантов стоят у компьютера и с нетерпением ждут, пока я подойду и введу для них свой менеджерский код.

– Я должна идти, Мич. Дай мне еще одну неделю. Я стараюсь, правда стараюсь!

– Ты помнишь Синко де Майо?[7] – спокойно спросил он, разворачивая салфетку у себя на коленях.

– Что за?.. Синко де Майо? Типа лет шесть назад? Да. Мы были на вечеринке в трущобах, потом завалились к тебе домой. При чем тут это? – спросила я, ощущая растерянность и растущее раздражение.

«У тебя пять дней, чтобы достать для меня деньги, иначе весь интернет получит возможность увидеть твои таланты».

Тот факт, что он двигался так неторопливо и цедил слова, словно гангстер в кино, реально действовал мне на нервы.

– Ты помнишь, что было, когда мы вернулись ко мне домой? – продолжал спрашивать он.

– Боже мой, чувак, у меня нет на это времени! Просто скажи мне, какого хрена… – И я умолкла на середине предложения, когда воспоминание о той ночи всплыло на поверхность. Он улыбнулся в ответ на мое внезапное озарение.

– Ты лжец! – прорычала я, в ярости из-за того, что он смеет вот так мне угрожать.

– Я? – переспросил он с растерянным видом. Мой взгляд упал на карман, в который он полез, чтобы что-то вытащить.

– На самом деле я думал, что ты так скажешь, – кивнув, он поднял телефон так, чтобы его экран был обращен ко мне; у меня застыла в жилах кровь, когда я увидела картинку.

– У тебя пять дней, чтобы достать для меня деньги, иначе весь интернет получит возможность увидеть твои таланты, – сказал он, поднимаясь из-за стола. Я смотрела на него, не веря своим глазам и ушам. Он бросил на стол двадцатку и улыбнулся мне: – Сдачу оставь себе.

Сделал два шага, потом развернулся и забрал деньги со стола.

– Впрочем, я сделаю первый шаг и заберу ее себе. Просто отдай мне 6980 долларов к пятнице. – Он подмигнул и направился к двери.

Прошло три дня с тех пор, как Мич заявился ко мне на работу с угрозами. Я уже снесла в ломбард все свои ценные вещи, а также многое из того, что принадлежало Элиоту, – те предметы, отсутствия которых в доме он не заметил бы. Мне больше нечего было закладывать, и оставалось два дня на то, чтобы добыть денег для Мича, иначе… иначе случилось бы нечто ужасное.

Проходили часы, мое отчаяние росло, и моральный компас начал давать сбой. Словно совесть, которая всегда помогала мне отличать хорошее от плохого, слабела по мере того, как росла потребность добыть денег.

Я начала тратить деньги, отложенные для уплаты налогов, чтобы содержать свою привычку. Потому что никак не смогла бы продолжать работать и придумывать способы заработать денег, – при этом продолжая скрывать все это от Элиота и пытаясь оставаться как можно более нормальной с виду. Это было все равно что грести лопатой снег во время метели: стоило мне подзаработать денег, тут же требовалось их потратить, чтобы не загнуться. Я не могла вырваться из замкнутого круга.

Нельзя было позволить Элиоту узнать, что я наркоманка, – тем более узнать так.