Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Я считаю, что тебе полезно чувствовать то, что ты чувствуешь. Это важно. Сожаления, вину, стыд – все чувства, связанные с тем, что ты делала. Тот факт, что ты испытываешь эти чувства, подсказывает мне, что у тебя есть прогресс. Ты никогда прежде не позволяла себе чувствовать эти эмоции; ты всегда отталкивала и избегала их. Единственный способ пройти через них – это именно что пройти через них, и именно это ты сейчас делаешь, – говорила Келли, положив руку на мое колено.

– Вещи, которые я взяла из дома его родителей, подвели меня ближе к цели, но этого все равно было недостаточно. Для меня уже все средства были хороши, и, честно говоря, на тот момент уже было все равно. Я перестала думать. Чувство вины за то, что я сделала с его родителями, глодало меня, и нужно было колоться, чтобы забывать, чтобы не чувствовать себя так, блин, ужасно!

Она кивала, а я продолжала говорить:

– Знаю, это прозвучит эгоистично, но я буквально не умела справляться с этими чувствами. Эти эмоции вызывали у меня в мозгу вроде как короткое замыкание или что-то типа того. Они были такие тяжелые, а «приход», полагаю, их как-то облегчал. Как бы там ни было, я не хотела брать ничего из тех денег, которые уже собрала, и вспомнила, что пару дней назад Элиот получил в подарок на свой день рождения триста баксов. Мне нужны были эти деньги, чтобы покупать на них свои «приходы», потому что меня мучили отходняки. Но поскольку в доме были только мы вдвоем, я не могла просто взять эти деньги, верно? Потому что он понял бы, что их взяла я.

– Ну, а взять их взаймы ты не могла?

– Нет.

– Почему?

Чувство вины за то, что я сделала с его родителями, глодало меня, и нужно было колоться, чтобы забывать, чтобы не чувствовать себя так, блин, ужасно!

– Потому что он неделей раньше уже дал мне сто долларов, и с деньгами было туго. Если бы я попросила у него еще, он пожелал бы знать зачем. И наверное, все было бы слишком очевидно… Не знаю. В тот момент я не могла мыслить ясно. Моя внутренняя установка застряла на отчаянии, так что на здравый смысл я не опиралась. Я просто… я просто делала то, что, казалось, должна была делать, чтобы удержать свой мир от разрушения, и это лишало меня сил. Было бы намного проще просто рассказать гребаную правду. В то время это казалось невозможным, но теперь, оглядываясь назад… если бы я знала, чем это все в итоге обернется… я бы просто рассказала правду.

– И чем это обернулось, Тиффани? – тихо спросила Келли.

Я долго смотрела в пол, потом медленно подняла взгляд и посмотрела ей в глаза.

– Полным гребаным хаосом, – ответила я.

44

Сегодня был тот самый вечер.

Я должна была встретиться с Мичем в местном ресторане в шесть часов, чтобы отдать ему долг. Строго говоря, у меня еще не было этих денег, но очень скоро должны были появиться. Я расхаживала по гостиной, а мой щенок Тейтум весело бегал за мной, цокая когтями по половицам.

– Какого черта я вообще творю? – спросила я его. Собачий хвостик завилял в ответ, и я не могла не подумать, как же это здорово – быть собакой. Никакой тебе ответственности, никаких требований. Знай бегай себе да какай. Я терпеть не могла быть человеком; терпеть не могла думать, принимать решения и вытаскивать себя из бездонных ям, которые сама же и выкопала. Насколько легче было бы быть собакой!

Надо было перестать оттягивать неизбежное; время шло быстро. Я сделала глубокий вдох и направилась к шкафу в коридоре. Взявшись за одеяло на верхней полке, на миг застыла на месте.

Уверена ли я, что хочу это сделать? Когда это будет сделано, обратного пути не будет. Я много чего натворила на своем веку – но это било все рекорды.

Я думала о том, что случится, если я этого не сделаю. Воображала лица всех своих знакомых, включающих видео, которое разошлет им Мич. Картинки той ночи замелькали в сознании, и я сжалась, вспоминая, что попало на запись.

Если бы она была выложена в интернет, я больше никогда не смогла бы показать свое лицо. Мне пришлось бы убить себя или как минимум бежать из страны и сменить имя. Моя жизнь была бы кончена.

С новообретенной решимостью я сорвала одеяло с верхней полки и пошла в свободную спальню.

Мое сердце безумно колотилось, когда я сунула руку в нишу в стенке шкафа, нашаривая коробку от сигар. Наконец пальцы наткнулись на деревянный бочок. Я открыла ее и вытащила ключи от оружейного сейфа.

Элиот держал в доме пропасть оружия: пистолеты, винтовки и даже автоматы. Он никогда не заглядывал в этот сейф, если только мы не ехали пострелять, а мы этого уже сто лет как не делали. К тому времени как он заметит, что что-то пропало, я сто раз успею придумать причину пропажи. А пока мне просто надо было это сделать.

Дверца скрипнула, когда я открыла ее, и мне перестало хватать воздуха. Срань господня, не могу поверить, что это происходит на самом деле!