Читаем Читанка для Мануеля полностью

* * *

Розвиднялося й на вулиці Хлодвіґа, і Людмила, повернувшись із вологою губкою, побачила, як перше тьмяне світло мов розчинило в собі нічник, і заходилася протирати обличчя Маркоса, що заплющив очі й засинав горілиць. Людмила мовчки сіла на підлогу, тримаючи губку в руках, мов лампу в катакомбах; майже не ворухнувшись, спромоглася загасити нічник і дивилась, як у сутіні вимальовується вікно, в густій і теплій тиші кімнати лунали поодинокі неясні звуки світанку.

— Я не сплю, полячко, — мовив Маркос, не розплющивши очей, — я думаю, що в п’ятницю ми ступимо на нічийну землю, а ти ще й досі не знаєш навіщо.

— Цабе, — відказала Людмила, — але, по щирості, крім цього, я мало що розумію.

— У тому, що ми вчинимо, немає нічого оригінального, як не брати до уваги досить дивного географічного становища і своєрідного ефекту помноження. В обмін на Цабе керівники п’яти або шести країн мають звільнити кількох наших товаришів. Це, як бачиш, не новина, хіба що для нас, бо тут здіймуть страшенний галас із причин національного престижу; це щодо безпосереднього майбутнього, а я кажу собі, що ти живеш і працюєш тут. Подумай про це.

— Звісно, я живу тут, але тільки задля своєї роботи, тобто моє життя — зміна комедій, сьогодні я трохи слов’янка, а завтра буде драма Піранделло або водевіль із танцями та музикою. Так, безперечно Париж. Буде важко пристосуватися до чогось іншого, але в принципі я вже звикла, знаєш, поміняти роль не дуже важко.

— Може, й так, але я однаково мав тобі сказати. Інші передбачили різні можливості: Патрісіо й Сусанна мають друзів у Лувені, Ґомес може жити в будинку батька-матері Моніки в Люксембурзі, Ередіа має криївки майже всюди, Ролан і решта французів ветерани і грають на своїй території.

— А ти?

— Гаразд, це не проблема, Лонштайн тим паче. Бідолаха, йому доводиться непереливки, бо він не має нічого спільного з цим, хіба що пов’язаний способом, якого ніхто до ладу не розуміє, навіть він. Зрештою, полячко, ти попереджена.

— У тебе ще й досі кров на вустах, — промовила Людмила, ставши навколішки поряд із ліжком і витираючи Маркосу рот вологою губкою. Коли він нарешті подивився на неї в непевному світлі простирадл, Людмила всміхалася чомусь, що могло бути чим завгодно, далека і близька від руки, яка обтирала рот, тіла, яке сповзало на Маркоса, коли він обняв її й поцілував між груди, а вона ткнулась обличчям у море кучерявого волосся, легенько покусуючи його й нетямлячись у непевному запаху мила і втоми.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза