Чюрлёнис

Причина такого поведения Кастукаса, конечно же, заключалась в другом: хотя Марии уже и 20 лет, он и в мыслях не допускал, что она может покинуть отчий дом. Возможно, сказались и его отношения с Марией Моравской.

После отъезда Кастукаса в Варшаву Константинас и Аделе найдут деньги на приданое, Мария выйдет замуж за Виктораса, у них родится десять детей, и жить они будут счастливо. Со временем Кастукас сменит гнев на милость, отношения с шурином у него сложатся наилучшим образом, в детях же Марии и Виктораса он души не будет чаять.

«Словно опрокинутая жизнь»

Аркадий Моравский запретил дочери переписку с Чюрлёнисом. Но письма из Друскеник продолжали приходить. Писались и пересылались они «конспиративным» образом. Кастусь писал Евгению, а между строк, лимонным соком, то, что хотел сказать любимой. Мария нагревала бумагу, сок темнел – буквы проступали. Эти строки были полны любви и тоски.

Летним днем 1900 года Мария Моравская случайно услышала, как отец сказал жене:

– Маня должна выйти замуж. Я нашел ей достойного жениха.

– Кто это? – робко спросила мать.

– Станислав Мацеёвский.

– Он же старый.

– Не такой и старый. Правда, вдовец.

– У него же дочери сиротки…

Весь день Мария прорыдала. Вечером отец завел с ней разговор:

– Есть человек, который готов взять тебя в жены. Это Станислав Мацеёвский…

– Он же старый!

– Солидный! – поправил отец. – Солидный и серьезный.

– В монастырь уйду, – пригрозила Мария.

– Не годишься ты в монашки, – сказал отец. – Выйдешь за пана Мацеёвского, станешь матерью его детей, поднимете сироток. Разве это не более благородная цель, чем монашеский постриг?

Мария слезно уговаривала отца не отдавать ее замуж за Мацеёвского. Говорила, что любит Чюрлёниса, говорила, какой он хороший, что выйдет замуж только за него – умоляла разрешить им пожениться. Отец оставался непреклонен.

– Никогда этого не будет! – заявила Мария и разрыдалась.

Старик Моравский рассердился не на шутку:

– Не желаю, чтобы моя единственная дочь вышла замуж за человека без положения! Без будущего! Не будешь ты стирать белье где-нибудь на пятом этаже! Не допущу! Свадьбу сыграем осенью.

Со слезами на глазах Мария вспоминала тот разговор с отцом:

«Буря, страшная буря бесновалась за окном, когда я вышла из комнаты отца – у меня кружилась голова от дикого ливня, молний и раскатов грома. Я стояла у окна, ослепленная молниями, плакала и просила Бога, чтобы меня поразило громом. В этот момент молния действительно пронеслась по улицам Бугая (улица в Варшаве. – Ю. Ш., В. Ж.), где жили родители, по каменным ступенькам, через огород и утонула в Висле. Электрический разряд с такой силой оттолкнул меня от окна, что я упала на пол. Долго лежала, не в состоянии подняться, и давилась слезами».

Мария встретилась с Чюрлёнисом на их месте в Лазенках, рассказала о предстоящем замужестве. Предложила бежать из дома и тайно обвенчаться.

– Генек осуждает нас обоих за нерешительность, он готов помочь в побеге.

Чюрлёнис не согласился.

– Это не спасет положения, – выдавил он из себя после минутного раздумья.

– Сколько побегов завершалось счастливо. Родители, в конце концов, прощали беглецов, – прошептала Мария.

Ядвига Чюрлёните в мемуарах осуждающе пишет о Марии: «Хрупкая мечтательница испугалась отцовского гнева. Ни решимости, ни упорства не хватало, а слезы мало чем могли помочь». И тут же задается вопросом: «Почему Константинас не согласился?»

Действительно, почему? Может быть, представил дальнейшую их жизнь без благословения родителей Марии? Может быть, представил жизнь такой, какой представлял себе ее Аркадий Моравский? Трезво оценивал свое положение и понимал: он и в самом деле не сможет обеспечить любимой счастливую и безбедную жизнь. Имеет ли он право делать несчастным любимого человека?..

Феликс Розинер предполагает, что Чюрлёнис уже разлюбил Марию или «любил не так сильно», когда влюбленные готовы бежать на край света.

Думаем, Розинер ошибался.

Убедившись, что опасность миновала, Аркадий Моравский изменил свое отношение к Чюрлёнису. Его вновь стали приглашать в гости. Неожиданно позвали и на традиционный предсвадебный обед, на который обычно созываются исключительно родственники.

«Обед походил на похороны, – вспоминала Мария Мацеёвская. – Все молчали. Никто не проронил ни слова».

Аркадий, рассердившись, упрекнул дочь:

– Что за мрачный вид!

Мария ответила дерзко:

– Я хороню сегодня мечты своей юности, – поднялась, вышла из-за стола и из комнаты.

Все промолчали.

Моравские были униатами[21]. Чюрлёниса пригласили на венчание шафером – он держал над головой Марии венец. Это считалось большой честью. Но в данном ли случае? Что это было? Издевка Аркадия Моравского? Вряд ли. Слишком жестко по отношению к человеку, к которому еще недавно он относился, по крайней мере, доброжелательно. Почему Чюрлёнис согласился участвовать в венчании? Не потому ли, что даже в такой убийственный для него и для Марии момент хотел быть рядом с любимой?

В любом случае, для него это был удар – первый серьезный удар судьбы.

После венчания Евгений безжалостно бросил сестре: