Чюрлёнис

– Не сто́ишь ты Кастуся! Ты не стала за него бороться!

Не в одном письме Евгению Моравскому Чюрлёнис коснется крайне болезненной для него темы. Объяснение своим поступкам он дает в дневнике, сохранившемся, к сожалению, частично.

«Очень грустно, Генька, как подумаешь, что так пройдет вся жизнь, потому что, наверное, не женюсь, по крайней мере, не предвижу для себя такое счастье».

«Мне кажется, что жена нужна тогда, когда для счастья уже больше ни в чем нет недостатка».

«…я представлял себе счастье таким близким и возможным. Однако решил: счастлив не буду, это столь же верно, как и то, что умру. Сие меня как бы утешило несколько, потому что убедился так или иначе – если это можно назвать убеждением, – открыл истину. Так и есть, счастлив не буду, иначе быть не может.

Я слишком легко раним, слишком близко все принимаю к сердцу, чужих людей не люблю и боюсь их, жить среди них не умею. Деньги меня не привлекают, ожидает меня нужда, сомневаюсь в своем призвании и таланте и ничего не достигну. И так буду ничто, ноль, но буду знать свое место. Перестану мечтать, но запомню мечты своей юности. Смеяться над ними не буду, потому что они не были смешными. Буду как бы на руинах своего недостроенного замка, образ которого лежит глубоко в душе и которого, тем не менее, никакая сила из руин не подымет. И, зная это, неужели буду счастлив? Нет, это правда. Уже с полгода тому назад приходила эта мысль, а сейчас я в ней убедился. Печально, но что поделаешь».

«Старый холостяк – страшная вещь. Прямо траурная! Глупая, банальная, словно опрокинутая жизнь. Верь мне, потому что пишу тебе почти по своему опыту. Если хочешь быть благородным человеком и нужным своему обществу, то в первую очередь женись (не вдруг, конечно). Или останься композитором…»

Сам же «старый холостяк», которому не было и тридцати, решил «остаться композитором». Бог рассудил иначе – он внес коррективы в жизнь нашего героя; случилось это позже и, к сожалению, на очень непродолжительный срок.

Но и будучи женатым, до конца дней своих Чюрлёнис в ящичке письменного стола в Друскениках в специальной коробочке хранил фотографию Марии вместе с засохшим букетом роз.

Мария Мацеёвская во время похорон Чюрлёниса стояла рядом с его женой – уже вдовой – Софией. Умерла она в 1972 году, пережив Кастуся на 60 лет; в завещании она просила положить в гроб его портрет…

«Жизнь словно посветлела»

Летом 1900-го семейство Чюрлёнис (в кои-то веки!) выбралось на взморье. В Поланген приехал и Кастукас. Там он написал торжественный полонез для духового оркестра и посвятил его князю Михаилу Огинскому – в знак благодарности за все, что тот для него сделал.

Сохранилось, к сожалению, не датированное письмо Чюрлёниса князю Михаилу Огинскому, написанное – начертанное очень красивым каллиграфическим почерком, текст которого свидетельствует о трогательных их отношениях.

«Его превосходительству Господину Князю,

За деньги, в количестве 100, которые я получил от Господина Лапидынского, неизмеримо благодарен Господину Князю и еще раз говорю самое сердечное спасибо.

Сразу же после получения денег (8/20 января) я начал уроки, очень много работал и поэтому с опозданием благодарю, но надеюсь, что Господин Князь будет милостив принять во внимание причину сего и простить мою (якобы) медлительность.

Целую руки Господину Князю несчитаное количество раз.

Нижайший слуга, К. Чюрлёнис

»[22].

В 1901-м в Полангене Кастукас и Повилас встретились с Огинским.

Огинский подарил своему бывшему воспитаннику – новое! – пианино фирмы «Арнольд Фибигер»[23].

– Историю этого инструмента знаете? – поинтересовался князь и, не дожидаясь ответа, начал рассказ: