Чюрлёнис

«Композиции – у проф. д-ра Райнеке, контрапункту – у проф. д-ра Ядассона (в книге Ядвиги Чюрлёните – С. Ядасон; в очерке Бориса Лемана «Чюрлянис» – Ядосон. – Ю. Ш., В. Ж.)…»

Дирекция консерватории учла пожелания Чюрлёниса.

«Сделал весьма большие успехи»

Саломон Ядассон учился в Бреслау у Морица Брозига, затем в Лейпцигской консерватории у Морица Гауптмана, Юлиуса Рица и Эрнста Рихтера, а также (как пианист) у Игнаца Мошелеса и в Веймаре у Ференца Листа. Руководил хором лейпцигской синагоги. Он автор симфоний, камерных сочинений, песен, теоретических сочинений.

В Лейпцигской консерватории преподавал с 1871 года. Среди учеников Ядассона разного времени были в будущем большие музыканты: Кристиан Синдинг, Юлий Блейхман, Гуго Риман, Фредерик Делиус, Зигфрид Карг-Элерт, Эмиль фон Резничек, Феликс Вайнгартнер, Джордж Уайтфилд Чедуик, Сергей Борткевич.

Карл Генрих Карстен Рейнеке в юном возрасте как пианист приобрел славу «грациозного исполнителя произведений Моцарта». По окончании Лейпцигской консерватории по классу фортепиано и композиции был придворным пианистом в Дании, но уже через год вынужден был вернуться в Лейпциг из-за прусско-датской войны[25].

В 1859 году Рейнеке предложили возглавить Лейпцигский оркестр Гевандхауза, которым он руководил на протяжении тридцати пяти лет. Одновременно преподавал фортепиано и композицию в Лейпцигской консерватории (с 1885 года профессор). Как педагог и композитор неукоснительно придерживался консервативных традиций, очагом которых была Лейпцигская консерватория. Он автор нескольких опер, симфоний, оратории, концертов для фортепиано и других инструментов с оркестром, камерной музыки.

Принято считать, что Рейнеке не отличался яркой самобытностью, его творчество находилось под большим влиянием Роберта Шумана, а также других композиторов-романтиков – Фридерика Шопена, Иоганнеса Брамса, Феликса Мендельсона.

В Лейпцигской консерватории с 1858 по 1863 год учился Эдвард Григ. Великий норвежский композитор вспоминал, «каковы были уроки» профессора Рейнеке:

«Хотя я сразу заявил, что не имею ни малейшего представления ни о музыкальных формах, ни о технике смычковых, мне было поручено сочинить струнный квартет. Задание показалось мне совершенно бессмысленным… То, чему меня не научил Рейнеке, я старался почерпнуть у Моцарта и Бетховена… Таким образом я кое-как довел работу до конца, партии были расписаны и квартет исполнен моими соучениками…

После сомнительного “успеха”, выпавшего на долю моего струнного квартета, Рейнеке сказал: “А теперь напишите увертюру”. Это я-то, не имевший никакого представления ни об оркестровых инструментах, ни об оркестровке, должен был сочинить увертюру!.. Я в полном смысле слова завяз посередине увертюры. Как это ни неправдоподобно звучит, но в Лейпцигской консерватории не было класса, где ученик мог бы усвоить начальные сведения об оркестровке…»

За 40 лет, разделяющих ученичество Грига и Чюрлёниса в педагогике Рейнеке, мало что изменилось. Свидетельством тому – письма Чюрлёниса.

В начале декабря он пишет брату Стасису:

«У меня все хорошо, одно горе – с этими немцами не могу сговориться. Работаю, работаю, отнесу профессору сделанное, он что-то пробурчит, и не знаю, выругали меня или похвалили. Но догадываюсь, что хорошо.

На этой неделе у Рейнеке коллеги будут играть мои произведения. Напишу тебе, как это получилось, но особенно на успех не надеюсь, ведь немцы не любят наших мелодий. Я по этому поводу не огорчаюсь, лишь бы понравилось вам. Вечерами играю те свои вещи, которые вы любите, и мне кажется, что вы их слушаете, тогда и играть приятнее, и время бежит быстрее. Вообще мне тут хорошо, только нет у меня никаких знакомых, не с кем поговорить… Так мне легко и хорошо, так тебя и всех наших люблю, что описать невозможно. Ну, давай свою морду, Стаселе, до встречи. Пиши, как только будет время – хоть открытку».

Евгению Моравскому:

«Рейнеке мною доволен, хоть и хвалит мало. Я на каждом уроке наблюдаю за ним и хорошо вижу, что он мною интересуется, доволен и рад. Но я злюсь на себя, на него, на всех, потому что то, что я им приношу, не стоит этого. Чувствую, что мог бы написать квартет в сто раз лучший. Посоветуй что-либо. Очевидно, в субботу этот несчастный квартет будет исполнен… Можешь представить, какой это плохой квартет, если я ему совершенно не радуюсь и все думаю, как бы там что-нибудь поправить. Напишу тебе подробно, как его исполнили».

Князю Огинскому:

«Ваша светлость, господин Князь, прошу меня извинить, что решился без особой причины надоедать своими письмами, но не могу удержаться, чтобы не похвалиться. На прошлой неделе проф. Рейнеке, желая доставить мне удовольствие, велел ученикам консерватории исполнить мою композицию – струнный квартет. Большого удовольствия не получил, так как играли плохо, но, как бы там ни было, это говорит за то, что профессор мною интересуется, и мне самому кажется, что я сделал весьма большие успехи. Работаю много…»