Чюрлёнис

На другой фотографии – посреди комнаты металлическая печурка (такие в советской России в трудные революционные времена будут называть «буржуйками»), на ней – чайник. По стенам развешаны эскизы, в углу – мольберт с нахлобученной на него чьей-то шляпой, тут же висят или лежат пальто. На столе – ваза с цветами. Вокруг стола – молодые люди, профессор Кржижановский. Сбоку – пианино с открытой клавиатурой. Можно пофантазировать и представить себе, что незадолго перед тем, как сделан снимок, Чюрлёнис или Моравский играли на нем.

Школа изящных искусств по тому времени была довольно-таки прогрессивным учебным заведением. После занятий в ней по расписанию устраиваются лекции-дискуссии. Чюрлёнис принимает в них активное участие. Организовываются поездки в Мокотув – на левобережье Вислы, с посещением парка Аркадия, одного из самых великолепных в Варшаве, по другим очаровательным окрестностям города.

Но в школе не было традиционных «гипсов» – была живая натура. От учеников не требовали детализации, а передачи настроения, характера, движения. Студенты занимались живописью, графикой, скульптурой, керамикой, витражом, декорациями, оформлением книг. Студенты могли выбирать и проявить свои способности в любом из этих видов изобразительного искусства. Чюрлёнис попробовал себя во всем, – кроме керамики.

Ко времени обучения в школе относится цикл произведений Чюрлёниса, объединенных одной темой и одним названием – «Буря». В них еще ясно чувствуется неуверенность и зависимость символики от ассоциации по внешним признакам. Но тем не менее уже угадывается надвигающаяся сила прозрений, которая характерна для всего последующего творчества Чюрлёниса.

Лучшими друзьями Чюрлёниса и Моравского в то время были Генрих Боровский, Люциан Богуславский, Мечислав Калужанский, Болеслав Чарковский, Генрих Колодзейский – сын органиста костела святого Иоанна. (Последний стал страстным поклонником Чюрлёниса – как живописи, так и музыки.) Все они, молодые, полные энтузиазма и надежд на светлое будущее, страстно, горячо спорили не только о происходящих событиях, но и обсуждали произведения Оскара Уайльда, Ги де Мопассана, Максима Горького, Леонида Андреева, Федора Достоевского. Случалось, что спор (или обсуждение) приближался к точке кипения, и тогда Чюрлёнис садился за фортепиано и начинал тихо, словно для себя, играть, чаще всего – импровизировать. Страсти затихали. Собравшиеся как зачарованные слушали Чюрлёниса.

«Вера горы свернет!»

Среди новых друзей Чюрлёниса в «академии» была и Лидия Брылкина.

Лидия Дмитриевна более известна по своему сценическому псевдониму – Рындина. Да-да, пройдет время, и сокурсница Чюрлёниса по школе станет актрисой московских Русского драматического театра Федора Корша и Театра Константина Незлобина, Императорского Александринского театра, будет сниматься в тогда еще немом кино. Среди ее поклонников – известные поэты и писатели: Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Алексей Толстой. Она выйдет замуж за поэта и издателя Сергея Соколова – издателя раннего Александра Блока.

Лидия – дочь горного инженера профессора Дмитрия Михайловича Брылкина (выпускника Горного института в Санкт-Петербурге), еще недавно (до 1899 года) он возглавлял Домбровское горное училище. С 1903 года стал заместителем начальника (а с 1913-го – начальником) Западного горного управления Российской империи.

Будучи гимназисткой, Лидия пробует писать рассказы (ее тетка – литератор), переводить с французского, играет с успехом на любительской сцене, неплохо рисует. Это последнее ее увлечение и привело девушку в школу. «Да и есть ли у меня способности вообще? – риторически восклицает Лидия в дневнике. – Мягкая, артистическая натура (говорят Закшевский и Чурлянис) – разве это определение».

Константинас ухаживал за ней, и неудивительно: ей 20 лет, она красива, умна, темпераментна. Талантлива. На Лидию обращали внимание многие ученики мужского пола и даже профессора.

Лидия начала вести дневник еще гимназисткой и вела его с более или менее длительными перерывами в течение пятнадцати лет.

Дневник Лидии Брылкиной хранится в Москве в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ)[35].

Одним из первых, а возможно, и первым, кто ознакомился с этим дневником, был Феликс Розинер – о существовании дневника ему сказала сестра Чюрлёниса Валерия Чюрлёните-Каружене.

«Среди многих читаемых мною человеческих документов мало что производило такое сильное впечатление, как этот дневник, – пишет Розинер в книге «Искусство Чюрлёниса». – Это исповедь, цепь признаний, множество фактов и событий самой Лидии и ее окружения…» А еще по записям Брылкиной можно представить среду обитания (обстановку, распорядок дня и т. д.) и нашего героя.

Начало апреля 1904 года: