Чорт в Ошпыркове (сборник)

Согласился, стал работать у кулака.

День проходит – второй. Обеды такие – ешь не хочу.

– Разжирею, думает, на таких харчах.

Работает во-всю, затем ест во-всю – радуется. На третий день хозяин зовет обедать:

– Не взыщи, – говорит, – сегодня у нас среда – постимся.

– Ну, небось рыбы наварил, – думает батрак, – тогда и пост не в пост.

Приходит обедать – глядит: подали тюрю с квасом да редьку с постным маслом. Он и не притрагивается:

– Спасибо, говорит, я со вчерашнего дня сыт.

Шапку в руки и опять во двор работать – Завтра вдоволь наемся – день скоромный.

Приходит назавтра – хозяин ему:

– Не взыщи, сегодня хоть и четверг, а мы постимся. Когда мой родитель помирал, я ему на кресте обещал в этот день скоромного не есть.

И опять тюря да редька. Несладко, а батрак проголодался – ест. Завтра опять – пятница, а в субботу, думает, отъемся.

В субботу приходит – хозяин опять ему:

– Сегодня, говорит, моей бабушке память. Такой уж порядок, один овсяный кисель, а скоромного ни-ни!

С тех пор и пошло – что ни день, то пост. То среда, то пятница, то понедельник, да на беду во всякий скоромный день у хозяина то дедушка умер, то внучек скончался, то от старины так повелось, то попу обет даден.

Измучился батрак, похудел, работать не в мочь. Хозяину как-то говорит:

– Голодно у вас – все посты да посты…

Хозяин ему:

– А мне-то, что же, по-твоему, сладко поститься?

А сам хоть бы что! Батрак уж высох от постов, кожа да кости, а тот толстый, как был, ходит да все отрыгивается.

– Неужто ж он так отъелся, что ему и посты нипочем? – думает батрак. – Дай-ка проверю!

Стал присматриваться. Сидит за обедом – подают тюрю да редьку. Он ест, а хозяин, смотрит, не ест. Только поболтает в миске ложкой, да пустую в рот.

– Эге! – подумал батрак, – что-то ты сыт больно.

Пошел будто бы в лес дрова рубить, а сам полдороги не прошел – да назад. Приходит в избу, – а там и дверь заперта. Стучит.

– Хозяин, открой – я топор забыл.

– Где ты там забыл? Я принесу, – кричит из-за двери хозяин.

– Открой, тебе не найти.

Да на дверь, как следует, принажал – крючек и оторвись. Входит – а за столом хозяин сидит со всей семьей и щи хлебает.

– Хлеб да соль! – говорит батрак. – Неужто ж вы мясное едите? Ведь сегодня пятница. Грех!

Хозяин покраснел, что сказать – не знает.

– Правда, – говорит, – по слабости грешим, а тебе я бы не посоветовал. Душу погубишь. Грех!

– Что ты, – ответил батрак, – есть не грех. Вот грех – не евши работать!

Сел за стол и давай щи уписывать.

А как скажет хозяин, что сегодня, мол, пост, – батрак ему:

– Ой ли, пост? Дай-ка я в печку загляну, что там твоя хозяйка готовит.

С тех пор и постов как-будто поменьше стало.

Наука

Вороватый нынче народ пошел. Слов нет. Особенно нашего брата-мужика ни к чему подпустить нельзя. Ты самое что ни на есть дерьмо без присмотра оставь – он и дерьмо возьмет:

– В хозяйстве, мол, пригодится.

Вор народ… Многие говорят: оттого это, что суды слабые. А я не скажу этого – суды, как и должно быть. Нельзя же, в самом деле, всех в исправдом сажать – кто-то, ведь, и работать должен? Тут не в судах дело, а единственно разве в том, что в нашем народе никакого понятия ни об чем нет.

Все, по-моему, от недостатка культуры.

Стою я как-то у ворот, к телеге новое колесо прилаживаю. Дело зимнее, а известно, с зимы не приготовь, весной и выехать не на чем будет. Стою, работаю… Тимоха Карякин бежит.

– Эй, Митрий, идем! В совхоз какую-то штуковину приволокли.

Я телегу бросил – бегом. Даже спросить не успел, что за штуковина такая. Одно понятно – для баловства никакую штуку в совхоз не привезут, а ежели привезли что, значит – для науки. А для науки – отчего ж и не посмотреть?

Прибегаем с Тимохой, а там толпа у ворот. Сторожа упрашивают:

– Пропусти, Егор Ефимович…

– Не велено! Еще сопрете что…

Я тут обиделся:

– Как же так, – говорю, – сопрем? Какое ты право имеешь такие слова говорить? Что ты, у барина, что ли, служишь? Вытряхнем, кричу, из тебя барскую закваску!..

Народ, понятно, весь за меня. Заведующий на шум пришел. Мы к нему:

– Пропусти, Антон Евграфыч… Для науки мы…

– Знаю, – говорит, – вашу науку. Пустишь, а потом чего-нибудь и хватишься.

– Да что ты, Антон Евграфыч… Разве ж мы не понимаем…

Уговорили. Впустил.

Действительно, видим – наука! Всех коров со двора на воздух повыгнали, а работник с какой-то машиной вокруг каждой коровы ходит и чем-то опрыскивает.

Заведующий объясняет:

– Ну, вот, граждане, – машинка эта называется пульверизатор…

– Цыкалка, по-нашему, – говорю.

– Все равно, пусть и цыкалка! Только на скотине, бывает, заводится червь, а мы этого червя таким манером выводим… Поняли?

– Поняли, – Тимоха Карякин говорит, – у самих скотина от червя мается! – а сам, вижу, бочком да к сараю протискивается. Не мое дело – молчу.

– А вот жидкость эта называется раствор мышьяка. Мышьяк – страшный яд, от одной ложки человек дохнет, а много ли его для червя надо?

– Ишь, ты, ведь, как, – говорит Андрюха Косой. – Придумают тоже!

А сам, смотрю, тоже бочком, бочком, да к сараю.