Чортушка

Князь. Именно потому, что не знаю, и прошу замнить меня. Изъ тхъ, кого я знаю, этой чести никому предложить не могу. A вы покуда кажетесь мн человкомъ порядочнымъ.

Вихровъ. Мн, право, неудобно, князь. Здсь столько людей, старшихъ меня и положеніемъ, и годами. Вс обидятся. Я слишкомъ молодъ и чинъ на себ малый имю.

Князь. Когда на васъ будетъ большой чинъ, вы не будете молоды. Молодость пройдетъ, a съ нею вмст; такъ часто проходитъ и порядочность. Сейчасъ вы мн нравитесь, я хочу васъ уважать. A почемъ знать, будете ли вы стоить уваженія лтъ черезъ пятнадцать, когда y васъ будетъ и тамъ… и здсь…

Показываетъ на, шею и лвый бортъ фрака.

А, можетъ быть, даже и этакое…

Показываетъ какъ-бы ленту черезъ плечо.

Вихровъ. У васъ въ дом нашъ маршалъ, предводитель дворянства.

Князь (съ злобнйшею насмшкою). Неужели?! Проходить.

Вихровъ. Конечно, это честь, но, ей Богу, она похожа на оскорбленіе.

Ковчеговъ. У него всегда такъ. Не спорьте.

Исправникъ. Помилуйте! Ничего! Вы примите для вида, a въ столовой мы уже сами распорядимся.

Ковчеговъ. Проврять не пойдетъ.

Вихровъ. Разв что такъ?

Ковчеговъ. Во главу стола, конечно, предводителя посадимъ… Ваше превосходительство! На два слова…

Взялъ предводителя подъ руку, и оба, скрылись за колоннами.

Исправникъ. A спорить съ нимъ безполезно-съ. Да еще вы его споромъ раздражите, a онъ на насъ вымстить.

Вихровъ. Безъ ужина, что ли, оставить?

Исправникъ. Хуже-съ: постными щами накормитъ… арестантскою баландою… въ пустышку-съ.

Вихровъ. Чортъ знаетъ, что.

Исправникъ. А, что онъ вамъ хозяйничать предлагалъ, – это ничего-съ, это никому не въ обиду. Вы, все-таки, нашъ братъ, человкъ благородный, a вдь онъ могъ и эту свинью, своего прихвостня Хлопонича, посадить…

Уходятъ. Сцена пустетъ. Князь, прислонясь къ колонн, сухо откланивается послднимъ уходящимъ. При немъ остается Хлопоничъ. Муфтель, вытянувшись, стоитъ въ глубин, за колоннами, y входа на террасу.

Князь (тяжело идетъ). Княгиню я видлъ сегодня, Хлопоничъ, Матрену Даниловну.

Хлопоничъ. Съ нами крестная сила, ваше сіятельство? Можетъ ли быть-съ? Какъ же это? Гд?

Князь. Разумется, во сн. Садится въ кресла на лвой сторон.

Хлопоничъ. Во сн? Это, ваше сіятельство, ничего: покойника видть къ перемн погоды.

Князь. Ужъ очень нехорошо видлъ. Пришла, голая, желтая, обрюзглая… Ходитъ кругомъ, смется и пальцемъ грозитъ… «Отольются, говоритъ, волку овечьи слезы».

Хлопоничъ. Панихиду отслужить надобно, ваше сіятельство.

Князь. Дуракъ. Хлопоничъ. Какъ прикажете, ваше сіятельство.

Князь. Муфтель!

Муфтель (выросъ какъ изъ подъ земли). Здсь.

Князь. Цереру эту мраморную… которая съ княгини длана… ты изъ сада… убери.

Муфтель. Слушаю, ваше сіятельство.

Князь. Чему обрадовался?

Муфтель. Народу спокойне будетъ, ваше сіятельство.

Князь. Какое же народу было безпокойство… отъ Цереры?

Муфтель. Глупые люди, ваше сіятельство. Боялись ея очень.

Князь. Боялись?

Муфтель. Пустили молву, выдумали, будто она ходитъ по ночамъ.

Князь. Ходитъ?

Хлопоничъ. Необразованіе!

Муфтель. Руки ломаетъ, стонетъ, плачетъ…

Князь. Кто слышалъ?

Муфтель. Какъ можно, чтобы слышать, ваше сіятельство? Одна пустая молва.

Князь. Да-а-а…

Хлопоничъ. Охота вамъ, Карлъ Богдановичъ, князя безпокоить?

Муфтель. Прошу меня не учить. Я свои обязанности знаю. Если господинъ меня спрашиваетъ, мое дло отвчать.

Князь. Не суйся не въ свое дло, Хлопоничъ… Вотъ что Муфтель: тоже тамъ въ картинной галлере… Леду эту… знаешь?

Муфтель. Голую? съ лебедемъ?

Князь. О чортъ! Описываетъ еще!.. Княгининъ портретъ!

Муфтель. Слушаю-съ.

Князь. Тоже убери… Подальше.

Муфтель. Въ оранжерею можно помстить.

Уходитъ.

Князь. Подлецъ я выхожу передъ нею… Какая ни дура, все жена была… A я ее Ледами да Церерами заставлялъ позировать предъ художниками… на позоръ людямъ тло ее выставлялъ… хвастался, что хороша!.. Подлецъ!.. Охъ, Хлопоничъ! Хлопоничъ! Какая жизнь! Темная, скверная моя жизнь…

Хлопоничъ трясется.

Смолоду и до сдыхъ волосъ хоть бы день свтлый!.. Мать варварка… Отецъ… Дьяволъ былъ y меня отецъ, Хлопоничъ!.. ненавидли мы съ нимъ другъ друга! Замучить онъ меня хотлъ: на Кавказъ подъ пули упряталъ… изъ гвардіи, Хлопоничъ! Я на флигель-адъютанской дорог былъ, a онъ меня – на убой, къ черкесамъ… Если бы императоръ Александръ Павловичъ не вступился, я бы отъ родителя моего нищимъ остался… Что ты трясешься?