Чрезвычайная комиссия

Участник краснопартизанского восстания М. И. Чесалов рассказал, что в период колчаковщины он сидел в Кустанае с осужденными к расстрелу двадцатью заключенными. Затем их объединили с приговоренными к десяти годам тюрьмы и пожизненным каторжным работам. «Нас уже было 57 человек, — говорил Чесалов. — Вдруг от одного знакомого мне надзирателя я узнал, что на завтра готовится эвакуация тюрьмы, а нас должны ночью расстрелять. Я сказал об этом другим заключенным. Ночью действительно стали выводить людей из камеры по шесть человек. Вывели четыре партии, и мы слышали выстрелы со двора тюрьмы. В последнюю из шестерок попал матрос, который ударил офицера колчаковской контрразведки. Произошло замешательство. После этого вывели из камеры еще трех человек и на этом расстрелы прекратили. Таким образом, расстреляли 27 человек…»

На следующий день началась эвакуация заключенных из Кустаная. Их было 359, из них 29 женщин. Большую часть составляли политические. Конвоирование и охрану несла команда кустанайского гарнизона, возглавляемая Алекрицким. Командирами подразделений были Никифоров, Науменко, Кокоркин и другие. За колонной двигался обоз с оружием, вещами и продовольствием. Кроме того, на подводах лежали больные.

В пути следования взводный командир старший унтер офицер Проценко, выходец из села Садчиковского Кустанайского уезда, стал агитировать конвоиров и заключенных, чтобы арестовать офицеров конвоя и освободить заключенных, а затем соединиться с наступающей Красной Армией. Многие были согласны. Договорились, что за Надеждинкой, когда дорога станет подниматься к селу Алешинка, что стоит на холме, впереди и сзади колонны прозвучат выстрелы. Это будет условный сигнал к действиям.

На второй день пути за поселком Надеждинкой колонна остановилась у озера на привал. Стали готовить обед. Заключенным разрешили купаться с запретом отплывать далеко от берега. По свидетельству Чесалова, он и его бывший учитель А. И. Миляев купались вместе. К ним подплыл солдат и сказал: «Как только обоз тронется, отбирайте у солдат винтовки. Часть солдат согласна отдать оружие без сопротивления. Передайте это другим заключенным, пусть готовятся». Но тут, неизвестно почему, обед отменили, быстро собрали людей и двинулись дальше. Как только тронулись, кто-то из заключенных стал убегать. По нему открыли стрельбу из винтовок. Конвой оцепил заключенных, выставил два станковых пулемета. Побег одиночки усложнил общее дело, конвой стал вести себя настороженно.

К вечеру подходили к Алешинке. Проценко решился еще раз попытать счастья и стал брать из своей повозки винтовки и раздавать их. Он успел вооружить шестерых заключенных и намеревался совместно с ними подойти вплотную к офицерам. Однако, действия Проценко привлекли внимание одного из командиров взводов. Почуяв недоброе, он поднял тревогу. По нему открыли огонь, но он успел сообщить офицерам о замеченном. Заключенные ждали выстрелов впереди и сзади колонны, а услышали стрельбу где-то сбоку, растерялись и не выступили решительно. Тем временем офицеры подали команду: «Ложись!» Заключенные исполнили ее. Офицер Никифоров, злой, жестокий человек, прозванный палачом, арестовал Проценко и шестерых заключенных. Наступила ночь.

Утром началось расследование. Вызванный на допрос Проценко молчал. Он досадовал, что не успел убрать Никифорова и его личного «адъютанта» Василия Кокоркина. Смог бы он это сделать, успех был бы обеспечен. Не добившись у Проценко признания, офицеры вызвали из станицы Усть-Уйской подкрепление. Полусотня казаков смотрела за заключенными в оба, особенно в ночное время. Арестованные Проценко и его соучастники шли в хвосте колонны. Верховые казаки то и дело хлестали плетьми людей, чтобы они быстрее шли. Тех, кто не мог идти, конвоиры расстреливали.

Было жарко, душно. Пыль стояла столбом. Дышать было нечем. Офицеры, чтобы избавиться от лишних хлопот, решили расправиться с группой Проценко. Остановили колонну и обреченных на смерть повели в лес. Среди них оказался и Миляев. Всех семерых заставили рыть ямы. Проценко отделили от заключенных. Он готовил могилу себе один, в противоположной стороне. Когда ямы были вырыты, арестованных отвели в сторону. И вот наступили минуты расправы. Василий Кокоркин брал каждого за руку и подводил к яме, а Никифоров стрелял. Одного из арестованных убил сам Василий Кокоркин. Настала очередь Проценко. Еще раз потребовали выдать его участников из числа конвоиров. Но Проценко молчал. Тогда его раздели, поставили на край ямы.

— Ты должен назвать своих соучастников! — требовал Никифоров.