Чтение мыслей. Как книги меняют сознание

В итоге Лилиан читает только работы женщин около двух лет. С помощью этих текстов она может получить только половину зачетов по философии, но оно того стоит. Для этих целей она читает Крис Краус, Кэти Акер, Мэгги Нельсон, Клариси Лиспектор, Сьюзен Бак-Морс, Джудит Батлер, Симону де Бовуар, Петру Геринг, Сьюзен Нейман, Юлиану Ребентиш, Катю Дифенбах, Ёко Таваду, Эльке Эрб, Энн Карсон, Фридерику Мейрёккер, Монику Ринк, Джоан Дидион, Сибиллу Петерс, Ханну Арендт, Тони Моррисон, Джиллиан Роуз, Махасвету Деви, Джуну Барнс, Хильду Дулитл, Гертруду Стайн, Эльфриду Елинек, Кристину Вессели, Легаси Расселл, Марен Леманн, Элис Манро, Марию Тодорову, Терезию Мору, Сьюзен Сонтаг, Фату Дьом, Эмманюэль Пагано, Марианну Мур, Ирен Немировски, Наоми Кляйн, Сару Кирш, Даниэлу Дан, Юлию Кристеву, Урсулу Ле Гуин, Хелен Ойейеми, Маккензи Уорк, Забине Шо, Ребекку Солнит, Амелию Армстронг, Джоан Тронто, Гвендолин Брукс, Эмили Дикинсон, Сэй-Сёнагон, Зору Ниэл Херстон, Элизабет Бишоп, Сильвию Плат, Эстер Кински, Анне Вебер, Сару Кофман, Ильзе Айхингер, Эдит Уортон, Кристу Вольф, Вирджинию Вулф, Сильвию Бовеншен, Еву фон Редекер, Гаятри Чакраворти Спивак, Гортензию Спиллерс, Заарию Патни, Джамайку Кинкейд, Жизель Халими, Эмму Вольф-Хо, Юдит Шалански, Герту Мюллер, Мелани Кляйн, Рахель Йегги, Лидию Дэвис, Люсию Берлин, Донну Харауэй, Симоне Маренхольц, белл хукс, Карен Барад, Изабель Стенгерс, Катрин Малабу, Марту Нуссбаум, Каролин Эмке, Изабель Лорей, Кристину фон Браун, Ребекку Комэй, Рут Зондереггер и Элен Сиксу.

Какая жалость!

Франци читает Ролана Барта

1998 год. После семинара любимый преподаватель Франци просит ее ненадолго задержаться. Дождавшись, когда остальные студенты выйдут из аудитории, он достает из сумки «Фрагменты речи влюбленного» Ролана Барта. Профессор сразу же подумал о Франци, когда обнаружил на полке второй экземпляр. Это одна из его любимых книг. В ней содержатся удивительно тонкие замечания, в которых постоянно узнаёшь себя. Профессор улыбается Франци и проводит рукой по синему переплету книги, прежде чем передать ее девушке. Франци краснеет от радости, но благодарит профессора, внешне сохраняя спокойствие.

Профессор пишет книги, участвует в панельных дискуссиях, инициирует проведение философских заседаний в театрах и научно-популярных конференций в университете. Студентам разрешается называть его Йенс и обращаться на «ты». В работах он всегда учитывает собственную позицию и ее ограничения. Все для него обладает политическим подтекстом. Профессор старается в любой ситуации действовать с позиции морали, даже если для всех это затруднительно. В разговорах со студентами он всегда немного неловок и напряжен, оставаясь при этом полностью сосредоточенным на собеседниках. Ничто для него не самоочевидно. Очень часто он говорит по-английски, чтобы его могли хорошо понимать все присутствующие, однако то и дело использует слова, которых никто не знает. Профессор совершенно не замечает, что его почти никто не понимает. Эта искренняя настойчивость поражает, даже если для Франци это выглядит так, будто его энергия растрачивается впустую. И, несмотря на эту настойчивость — или, возможно, вследствие нее — в его окружении много интеллектуалов и людей творческих профессий. Например, он знаком с Изой Генцкен, Вольфгангом Тильмансом, Керстин Гретер, Кристианом Петцольдом, Райнальдом Гётцем и Дидрихом Дидерихсеном. И он готов показать этот мир Франци, по крайней мере с помощью философии и литературы. Например, он познакомил ее с Джудит Батлер, Донной Харауэй и Жилем Делёзом, но прежде всего с Клаусом Тевеляйтом и Славоем Жижеком, чьи работы Франци прочитала в один присест. Работы Тевеляйта и Жижека поражают глубиной и в то же время весьма депрессивны; они объясняют Франци причины, по которым что-то идет не так: почему мужчины творческих профессий опасны, какие модели совместного искусства терпят крах и почему подавление меньшинств стало основополагающей чертой капитализма. Они объясняют ей те рамочные условия, в которых она будет жить и заниматься искусством. Многое представляется Франци убедительным. Катастрофа, о которой рассказывают Тевеляйт и Жижек, крайне правдоподобна. Эта катастрофа — часть мира взрослых и в особенности — мира искусства. Франци движется навстречу этому миру и его катастрофе настолько быстро, насколько возможно. Перестать недооценивать капитализм, не позволить мужчинам творческих профессий уничтожить ее и не допустить того, чтобы сама Франци начала заниматься недостойным искусством, — с этим ей могут помочь Жижек и Тевеляйт, хотя она пока не знает, как этого достичь.

Если Ролан Барт окажется не менее удивительным, чем Тевеляйт и Жижек, то он расскажет Франци, каким образом романтическая любовь терпит крах и как можно думать о ней в более благоприятном ключе. Ее это очень интересует. Еще сильнее ее интересует, какая любовь нравится Йенсу. И если эта книга представляет собой осознанное или неосознанное послание от него, то это интересует ее в первую очередь.