Чтец

Сефия открыла книгу чуть дальше, чем на странице, заложенной зеленым пером. Слова летели перед ней, как черные птицы по белому небу. Даже не думая о том, что она делает, Сефия принялась читать. Она не могла разделить эти две вещи – рассматривание букв и чтение. Слова оживали, наполняясь смыслом.

– Стрелец…

Он перестал паковать мешок и посмотрел на нее.

– Я знаю, как я это сделала, – сказала она.

Ее глаза скользили по странице, впитывая слова.

– Я смогла увидеть всё. Всю его жизнь от рождения до смерти.

Она облизнула пересохшие губы. Всё тогда превратилось в тонкую световую ткань, которая обычно прячется под поверхностью, пульсируя и возрастая с каждой пролетающей секундой – всё время и навсегда. И в каждой сияющей полосе света она смогла увидеть каждый момент жизни Осло Канта, всю его историю, переплетенную с жизнями других людей. Это было более глубокое ви́дение, ви́дение по ту сторону видимого бытия. Способность именно к этому ви́дению обретала она, когда смотрела на книгу или читала ее.

– Я увидела всю его жизнь, – говорила она. – Полную последовательность всех моментов бытия, которые привели его к этой хижине. Все глупые решения, которые он принимал. Мы все состоим из этих моментов, из этих мгновений выбора. Иногда мне кажется: сделай я что-то не так, и ничто в моей жизни уже не будет таким, как прежде. Даже если это «что-то» будет совсем незначительным.

Сефия подумала о Нин и о том последнем дне, когда они были вместе. Все события того дня слились в одно мгновение – когда она запустила руку в корзинку с орехами. Она до сих пор чувствовала под своими пальцами их шероховатую поверхность.

Если бы она не попыталась украсть их…

Если бы Нин ее не остановила…

Если бы продавец не заметил…

Тогда наверняка Нин была бы с ней. И все могло бы быть иначе.

Точно такие же моменты выбора привели Осло Канта сюда – в эту точку его бытия.

И неожиданно Сефии стало страшно жаль того, что произошло. Не потому, что она сделала это, а потому, что была вынуждена поступить так, а не иначе. Потому что и ее, и Осло Канта обстоятельства привели к точке, в которой каждый из них должен был принять решение – убить или умереть. Потому что всеми нами управляет наша судьба.

Она начала плакать. Не теми слезами страха, которые она лила накануне. Это были тихие медленные слезы, стекавшие по щекам на подбородок. У Осло Канта позади была целая жизнь – как и впереди; и она отняла ее у этого человека. Она овладела нитями того момента и изменила их, поменяла их траекторию таким образом, что пуля, предназначавшаяся ей, досталась ему. Пуля вошла в него, проделала в нем дыру, и он не смог пережить этого.

Стрелец забрался к ней в гамак и обнял ее. Она почувствовала силу его рук на своих плечах, его щеку, которая угнездилась на ее голове, его ладони. Уже несколько лет никто ее так не обнимал, не обвивал руками, не укрывал – так, что все, что было в ней сломано, срасталось и вновь превращалось в единое целое – вот что Сефия чувствовала в объятиях Стрельца.

Когда-нибудь, если у нее получится, она признается, насколько ей жаль того, что случилось. Ей действительно было жаль. Жаль, что пришлось делать этот выбор – убить или быть убитой. Он или она. Выбор, результаты которого уже не изменить.

Капитан Кэт и ее команда каннибалов ‹Часть 1›

Когда капитан Рид объявил о своем решении плыть к Краю Земли, многие в его команде оцепенели от страха.

Он свихнулся, говорили они.

С ним что-то случилось там, под водой.

Это слишком далеко, не доплыть.

Конечно, кто-то из команды ушел, но большинство осталось. Не исключено, что они так привыкли слушать истории о своих приключениях, что действительно верили в то, что им удастся сделать то, на чем другие сломали хребет. А может быть, они считали, что Рид и его первый помощник не позволят «Реке Веры» сгинуть в пучине, как это случилось с другими кораблями. Или думали, что их корабль – единственное судно в Келанне, у которого есть надежда – пусть и слабая – доплыть до Края Земли.