Что берешь в дорогу

Не пощадил себя и в это воскресное утро. Более того, посмотрев в окно, — там, над крышами неярко голубело небо и где-то, пока невидимое, занималось розовое солнце, Вадим натянул на плечи тесноватый тренировочный костюм и выскочил на улицу.

Температура, однако, бодрящая! Изо рта упругими комочками вырывался пар. Вадим, высоко вскидывая нош, в сдержанном, среднем темпе пробежал улицей до начала сквера, в две-три короткие минуты пересек его по диагонали, а дальше, немного в низине, простирался Комсомольский парк. С голыми, еще не очень высокими деревьями, с яично-желтой раковиной летней эстрады, серым бетонным блюдцем танцплощадки и высоченным колесом обозрения, похожим на зубчатую деталь какого-то исполинского механизма, парк охватывался одним взглядом. Чуть в стороне голубели два пятна Дёмкинских прудов, на которых, бывало, в лихие школьные годы Вадим пускался на самодельных плотах под парусами в плавание или просто купался с ребятами, купался часами, до одури, до «гусиной кожи».

Вадим улыбнулся воспоминаниям и направил свой бег к прудам. До них — с километр…

Великое все же дело — армейская закалка. До прудов Вадим добежал, не ощущая ни малейшей одышки. «Точно, форму терять нельзя», — подумал он, огибая мелкую затоку с шуршавшими на ветру сухими пиками камышей.

Но не только Вадим догадался прибежать сюда, чтобы задать хорошую работу сердцу и мускулам, насквозь, до самых, кажется, печенок, надышаться плотным, горьковато-полынным воздухом. Навстречу ему мелкой трусцой «убегал от инфаркта» седенький старичок, вокруг него носилась счастливая рыжая болонка, а по другой стороне пруда бежали парень и девушка — оба в красных костюмах, плотно облегавших тела. Вадиму даже неудобно стало: его собственный костюм (хоть отец и на вырост покупал, но это было давно, когда Вадим еще учился в девятом классе), мягко говоря, «смотрелся не очень». «Надо новый покупать, — подумал Вадим. — Обязательно. Вот и Жучка подтверждает», — невольно улыбнулся он, слыша, с каким усердием лаяла ему вслед лохматая собачонка.

Двое в красных костюмах были уже рядом. Девушка бежала по узкой тропинке впереди. Маленького роста, тоненькая, с черными смоляными волосами, она показалась Вадиму необыкновенно хорошенькой. А парень, словно для контраста, был явно за сто девяносто, длинноног и до того светел волосами, что мог и за седого сойти, не будь таким молодым на лицо.

Вадим уступил тропинку, и девушка коротким кивком головы, взмахом ресниц поблагодарила его, пробежала мимо, за ней и долговязый. Шагов через десять Вадим оглянулся, в ту же секунду, повернув голову, посмотрел на Вадима и высокий парень. «Ревнует, что ли? — усмехнулся Вадим. — Кто же, интересно, такие? Ясно, что не брат и сестра. Может, влюбленные? Вдруг это они чуть свет на свидание так бегают?»

И похоже было, что не ошибся Вадим. Когда пошел на второй круг, то странную парочку уже не встретил на тропинке — теперь они держали путь к Комсомольскому парку. И бежали не гуськом: она впереди, он сзади, а рядом и держали друг друга за руку. Вадим все же добросовестно обогнул пруды во второй раз, но парочку старался из поля зрения не терять. И увидел: вот остановились, обнялись на минуту и снова побежали, не отпуская рук.

Вадим вздохнул: долговязому он завидовал откровенно, не таясь перед собой, но в то же время и не испытывая к нему неприязни. В памяти возникла Люда. Возникла такой, какой видел в последний раз. На торжественном вечере выдавали аттестаты зрелости. Люда пришла в нарядном розовом платье, но была грустной и держалась как-то в стороне, словно ей было стыдно, что она, как и другие, получает аттестат, и аттестат хороший, без единой тройки, а вот экзамены не сдавала, не мучилась, не зубрила, не пила по вечерам крепкий черный кофе.

Вадим извелся, глядя на нее. Все собирался с духом — подойти, сказать что-нибудь, да так и не собрался. И, злясь на себя, твердо решил, что после бала, когда всем классом отправятся в городской парк встречать на берегу реки рассвет, непременно подойдет.

Но нет, снова не получилось. Люда неожиданно исчезла. Часов около десяти за ней явилась мать, и они ушли. Видно, боялась за дочь, чтобы не утомилась, не простыла. Люда лишь незадолго до того выписалась из больницы. А Вадим не видел, как они уходили, — по просьбе директора школы возился с усилителем, который вдруг забарахлил, перестал работать. Вадим едва не заплакал, узнав, что Люда ушла. Хотел бежать следом, но что скажет ей? И после той минуты никакого праздника в душе уже не было. Ни музыка, ни танцы, ни полученный аттестат, ни зарождавшийся на их глазах чистый рассвет нового дня — ничто не радовало его.

С того выпускного вечера Вадим так больше и не видел Люду.

Два с лишним года… Почему его строгай и заботливый старшина Хажаев раньше не показал карточку своей младшей сестры? Как знать, может, давно бы уже знал Вадим новый адрес Люды. Может, писал бы ей письма, а она отвечала бы ему.