Что берешь в дорогу

— Но это сейчас хорошо. А как дальше будет — я ведь не могу знать. Вдруг снова обострение…

— Ну, Людочка, вдруг не вдруг! Так нельзя… А когда ты лежала?

— Первый раз в седьмом, классе, потом — в десятом.

— О, сто лет назад! А как, с чего началось?

— Просто маленькая сухая сосновая шишка случайно попала в лицо. Глаз задела. Это в седьмом классе. А потом… может быть, из-за нервного потрясения.

— Когда бабушка умерла? — спросил Виталий.

— Бабушка в прошлом году умерла. Я тебе говорила, ты забыл! А это три года назад.

— А что все-таки случилось? — спросил Виталий. — Не секрет?

— Почему секрет? Очень сильно избили моего школьного товарища. Из театра с ним шли. Очень хороший парень — Вадим Глебов.

— Из-за тебя избили? — Виталий прищуренными глазами посмотрел на Люду.

— Из-за меня, — кивнула она. — Во дворе у нас один хулиган был. Сейчас за что-то посадили его. И вот… надо же — влюбился в меня.

— Ого! — присвистнул Виталий. — У тебя ухажеров-то… Целую команду можно составить.

— Ты, Виталий, будто обвиняешь меня.

— Людочка, нет-нет! Да и странно было бы: за такой девушкой чтобы никто не ухаживал!.. Ну а этот… правильно, Глебов?.. он что сейчас? Здесь, в городе? Видишь его? Студент?

— В армии служит, — сказала Люда. — В институт он не стал поступать.

— Не переписываешься с ним?

— Нет.

Люда посмотрела на часы, потом устало перевела взгляд на серое, местами клубившееся небо.

— Не кончится этот дождь. Я пойду. Теперь, Виталий, ты все знаешь. — Она вышла на улицу, раскрыла зонтик и, не оборачиваясь, торопливо зашагала по мокрому тротуару.

В троллейбусе Люда сидела в полупустом салоне, глядела на косо струившееся от капель дождя оконное стекло, и ей хотелось плакать.

А дома сняла сапоги, повесила плащ и только отдернула покрывало, так в платье и легла. На часах было начало четвертого.

«Не пойду я сегодня на работу», — устало подумала она и, закрыв глаза, лицом кверху, долго и совсем неподвижно лежала на тахте.

И вдруг, словно мгновенно проснувшись, открыла глаза и подняла голову. Минутная стрелка придвинулась к половине.

— Нет, — вслух сказала себе. — Что же это выходит: коготок увяз — всей птичке пропасть?

Она быстро и решительно поднялась, прошла на кухню и открыла холодильник. В большой прозрачный мешок сложила масло, сметану.

Через пять минут Люда оделась, взяла мокрый зонтик и вышла из квартиры.

16. Под номером «88»

Весну иногда называют «легкомысленной, ветреницей» — то дождь, то солнце. А осенью, в октябре, будто бы лишь одно — дождь, слякоть, лужи.

Ничего подобного! Вернулся Вадим с улицы Космонавтов вымокший, иззябший и подумал: «Все, отбегался. Там, на прудах, поди, и не пролезешь». Он помылся в ванне, почитал, лежа на диване, старый номер «Юности», а потом поглядел в темное окно, прислушался. Ничего не слышно. Неужели дождь кончился? Не поленился — встал, приоткрыл балконную дверь. Ну и чудеса — звезды чистые блещут.

Проснулся утром Вадим — и сразу к окну. Чистое небо! Значит, и солнце будет. Сейчас где-то еще за домами хоронится, а чуть погодя покажется, обласкает, взбодрит. Лужи, конечно, вылизать ему не под силу, но землю немного подсушит. А значит, и на пруды сбегать можно. Обязательно надо сбегать!

Сверкавшие ночью звезды не только солнце в гости приглашали, но и привели с собой звонкий молодой морозец. Выскочил Вадим во двор и увидел: лужи ледком покрыты. Придавил ногой — звонкий щелчок, и быстрыми молочными лучиками разбежались трещины.

Не одному Вадиму жалко было прерывать полюбившуюся утреннюю зарядку — еще издали увидел знакомого седенького старичка с лохматой болонкой. А вот парий высокого и его маленькой стройной спутницы опять не было. И вчера не было их. Так что на новенький синий костюм Вадима главным образом обратила внимание болонка, которую Вадим в первый же день нелестно для породистой собачонки окрестил Жучкой. Она вдруг сменила гнев на милость: почти не лаяла на него и даже пыталась завязать дружеские отношения. Но не с ней же разговоры разговаривать! Вот если старичка спросить о парне и девушке? Может, и знает. Сколько они тут бегали до Вадима? Неделю, месяц или все лето…

Вадим ускорил бег и, четко, будто поршнями, работая согнутыми руками, с силой выдыхая длинные клубки пара, через сотню шагов нагнал старичка.

— Доброе утро! — приветствовал Вадим.

— Доброе, — кивнул тот, не прекращая бега.

Впрочем, это и бегом-то трудно было назвать — Вадим мог бы и широким шагом своим опередить его.

— Погодка-то сегодня! — сказал Вадим. — Днем и вовсе тепло будет.

— Будет, — снова коротко кивнул тщедушный на вид старичок и представился: — Илья Петрович.

И Вадим, в свою очередь, представился. Почему-то даже сообщил, что неделю как вернулся из армии.

— Давно бегаете, Илья Петрович?

— Восьмой год.

— О-го-го, стаж! — шумно удивился Вадим и, как видно, этим немало польстил пожилому любителю бега.

— После инфаркта. — Глаза Ильи Петровича под седыми кустистыми бровями задорно блеснули. — Активный метод. — Он сделал еще с десяток шагов и добавил: — Четырнадцать кило сбросил. — И еще через десяток шагов: — Будто заново родился.