Что делать, если в семье подросток

Если вы родитель, то проделайте это упражнение в одиночку, используя, например, отметки на полу или три разных стула. Разложите на метки на полу или на разные стулья листочки с надписями «позиция 1», «позиция 2», «метапозиция», как нарисовано на схеме выше.

Предположим, что вы мать, у которой возникли проблемы коммуникации с ее ребенком, достигшим подросткового возраста.

Первым делом вы становитесь на позицию 1. Вы играете роль матери, обращающейся к ребенку, который в вашем воображении стоит на позиции 2. Вы говорите тем тоном, которым вы обычно с ним разговариваете, и чувствуете то, что обычно чувствуете во время этих разговоров.

Затем вы переходите на позицию 2. Вы как бы примеряете на себя роль вашего подростка, принимая его привычную позу, выражение лица и манеру жестикулировать, пытаетесь почувствовать то, что чувствует он, и говорить так, как обычно говорит он. Вы как бы заново открываете его для себя в его теле и испытываете его чувства.

Не «тащите» с собой ваши мнения и представления, ваши чувства, которые вы испытывали в позиции 1, иначе упражнение окажется напрасным.

И наконец, займите позицию «мета», чтобы обдумать результаты:

— Что я узнала о моем сыне (дочери), поставив себя на его/ее место?

— Что для него/нее важно, каково его/ее благое намерение?

— Что важно для меня, матери (каково мое благое намерение)?

— Что я поняла, меняя позиции, о наших взаимоотношениях?

А в положении «мета» вы можете взглянуть на ситуацию со стороны и попытаться понять благие намерения обоих. Вы можете также обдумать:

— как оптимально реагировать на благое намерение, а не на раздражающее поведение;

— как построить диалог с подростком, так, чтобы он услышал, что вы хотите ему сказать.

Так одна мать, поставив себя на место сына, почувствовала, что, врываясь утром к нему в комнату, чтобы разбудить его, и делая попутно замечания о том, что его комната «настоящая помойка», она совершала насилие: будила сына упреками и создавала у него впечатление, что его никто не понимает. Она поняла, что у сына может быть вполне законное желание иметь собственное, личное пространство, принадлежащее только ему. Считая его комнату как бы своей, она обесценивала его права, а он, захламляя свое пространство, пытался его приватизировать.

За поведением каждого из них пряталось благое намерение, и они оба были одинаково важны.

Ее благим намерением было желание быть хорошей матерью, которая учит ребенка порядку и пунктуальности: она боялась, что сын проспит и опоздает в школу. Поступая так, она не отдавала себе отчета в том, что вовсе не помогала ему стать самостоятельным: наоборот, она делала его зависимым от себя, он рассчитывал, что она его разбудит. Она осознала, что вела себя с ним так, будто он все еще маленький, не помогала ему становиться взрослым и на самом деле боялась отделения младшенького от себя. А тот, в свою очередь, страдал от излишней заботы. Своим сопротивлением он показывал матери, что пора дать ему свободу. Так действовать ему было проще, сын избегал открытого конфликта, ведь родители настаивали на том, что они его защищают.

Благим намерением сына было обретение самостоятельности (просыпаться тогда, когда он считает нужным, иметь собственную территорию), чтобы вырасти и повзрослеть.

Мать решила, что с этого дня она начнет стучать в комнату ребенка, уважать его частное пространство и больше не будет его будить. Она предложила ему использовать его отдельный будильник, и сказала, что прекратит обращать внимание на его беспорядок, если он ограничится собственной комнатой и не будет выносить его в другие помещения дома. Она призналась сыну, что мечтает, чтобы он вырос и стал самостоятельным, и все это спокойным и уверенным тоном.