Что другие думают во мне

Впрочем, то могла быть маленькая, личная смертоносная идея. Которая внушает тебе, что покой можно обрести, лишь отринув собственное существование, которая уверяет тебя, что лишь твоя тоска – реальность, а все остальное – лишь спектакль. Вот что так притягательно в скорби, в ее пустых обещаниях – она так не похожа на всю эту радостную клоунаду жизни.

Может, потому Марта и спрыгнула с крыши – не из-за толчка чьей-то руки, а из-за мысли, из-за отравляющей жизнь идеи. И по сути – подумал я, резко открыв глаза и посмотрев в потолок, – это идеальное убийство. Довести читателя мыслей до состояния, когда он полностью уверен, что все его мысли действительно принадлежат ему, уверен, что он никого не слышит, а потом заронить в его голову смертельную идею. Дальше читатель мыслей все сделает сам.

Мне обязательно нужно услышать, что скажет Хагай. Я посмотрел на часы. Прошло чуть больше получаса. Думаю, достаточно. Я надел ботинки, поправил рубашку и тихо вышел из комнаты. Коридор был пуст.

Комната Хагая, кажется, была на другом конце, через три двери от меня по правой стороне. Я тихо прошел по коридору и постучал. Нет ответа. Я снова постучал, сильнее, и дверь слегка приоткрылась.

– Хагай? – позвал я, осторожно заглядывая внутрь.

Комната была пуста. Я вошел и огляделся. Ничего подозрительного. Умеренный бардак, кровать не заправлена, майка брошена в угол, пара носков на полу, открытый чемодан лежал в сторонке на маленьком столике. Казалось, хозяин комнаты на минуту вышел и сейчас вернется. Но я чувствовал странное покалывание в кончиках пальцев, и снова что-то сжималось у меня в животе.

Я быстро вышел из комнаты и спустился по лестнице. Беглый взгляд – и я понял, что Хагай не в столовой и не на кухне. Я взбежал по лестнице на самый верхний этаж. Дверь на крышу уже была закрыта, но из несколько маленьких окошек в коридоре было видно поле. Хагая не было нигде. Ни с Мишелем, который сидел снаружи на складном стуле, ни на маленькой парковке напротив входа.

Когда я спустился проверить, не упустил ли что-то – может быть, Хагай снова вернулся в комнату, – то наткнулся на Мерав.

– Ты не видела Хагая? – спросил я.

Она устало посмотрела на меня.

– После завтрака – нет, – сказала она, – а что?

– Не могу его найти, – ответил я. – Он хотел поговорить со мной о чем-то.

– Наверняка спит у себя в комнате, душ принимает или еще чем-нибудь занят, – бросила она раздраженно.

Смерть Марты давила и на нее. Она будто почерствела. Я чувствовал, что ей кажется, будто я напрасно трачу ее время.

– Он не в комнате, – объяснил я, – он просил, чтоб я зашел к нему, но, когда я пришел, его не было и дверь была открыта.

– Может, вышел пройтись, – сказала она.

– Он хотел рассказать что-то о Марте, – добавил я. – Он сказал, что «это все не то, чем кажется».

Если я и ожидал, что это заинтересует Мерав, то напрасно.

– Опять конспирологические теории? – Она начала раздражаться. – Наверняка сидит у кого-нибудь, толкает свои идеи.

Она вытащила из кармана брюк маленькую черную резинку для волос и быстро пошла прочь, собирая волосы в хвост:

– Пойдем, пройдемся по всем комнатам и найдем его.

Повторный заход в комнату Хагая ничего не дал. Он все еще не вернулся. Бони открыл свою дверь:

– Что случилось? У меня такое ощущение, будто что-то случилось.

– Хагай у тебя? – спросил я. – Видел его?

– Нет, – сказал он решительно, – он что, пропал?

– Он не пропал, – резко сказала Мерав, – он просто не у себя.

Бони горько усмехнулся:

– Нет, это невозможно, что здесь творится.

На другом этаже Даниэль открыл нам дверь, заспанный:

– Извините, я заснул. Эти утренние пробежки…

– Ты видел Хагая? – спросила Мерав.

– Нет, – сказал он.

– Я видела его где-то полчаса назад. – Голова Михаль появилась из соседней комнаты. – Работала внизу после завтрака и видела, как он шел на кухню.

– А потом? – спросила Мерав.

Михаль подняла бровь:

– Ничего. Я закончила и поднялась к себе в комнату…

– Он наверняка у Иври, – сказала Мерав, – они давно знакомы.

Его не было и у Иври, который открыл нам дверь, одетый в длинную серую майку и синие шорты. Михаэль Гроссман, который, как выяснилось, жил в комнате надо мной, напрягся, когда мы рассказали ему, что не можем найти Хагая.

– Ладно, есть еще два этажа, – может, он наверху, – сказала Мерав.

– Или внизу, – добавил я.

Она гневно посмотрела на меня.

– О’кей, – сказала она наконец, – сейчас все выясним.

«Все жильцы, все жильцы, пожалуйста, срочно соберитесь в столовой на первом этаже», – отдавался эхом голос Мерав по системе оповещения. Она положила трубку обратно в небольшую нишу в стене, немного подумала и нажала на красновато-коричневую кнопку. Послышался то нарастающий, то затухающий громкий звук сигнализации. Она снова подняла трубку, повторила объявление и закрыла дверцу диспетчерского пульта.

Мишель, сидевший снаружи, очнулся от своих мыслей, встал вошел в здание. По лестнице спешно спускались другие читатели мыслей.

– К чему этот ужасный гудок? – проворчала Михаль.

– На случай, если Хагай отошел далеко от здания, – сказала Мерав. – Его он услышит.