Что другие думают во мне

– Марта не была моей первой женой, ты, может быть, в курсе, – начал он свой рассказ. – Мою первую жену звали Роза, любовь всей моей жизни, без всякого сомнения. Мы встретились, когда нам было двенадцать лет, еще до того, как наши семьи переехали в Израиль, и с тех пор не расставались. Не читая никаких мыслей, я мог разговаривать с ней при помощи одного лишь взгляда. Она понимала меня, и я понимал ее. Необыкновенный симбиоз, синергия. Это было невероятно, абсолютно невероятно.

Но когда случилось то, что случилось, и я начал слышать чужие мысли, стало, конечно, гораздо труднее. Она считывала меня одним образом, верным, а я считывал ее иначе, бесцеремонно и непорядочно, подслушивая ее мысли. Нельзя быть настолько прозрачным для других, ведь мы даже сами себя не видим насквозь. Может, мы бы преодолели это, может, нет. Нам не довелось узнать. Роза умерла при родах нашей дочери. Ее зовут Ротем, она тоже получила эту способность, но, скорее, как Михаэль, чувствует в основном общую атмосферу, ее не заполняют конкретные мысли, как нас. Поначалу я думал, что, возможно, она просто медленно развивается, но потом понял, что она такая и есть, и слава богу. Ротем долгие годы работала администратором в моей гостинице, то есть в гостинице нашего Объединения. Она могла работать и с обычными людьми, могла понимать, чего они хотят, не утопая в их мыслях, а еще могла принимать читателей мыслей, приезжающих к нам на постой, потому что они ее не слышали.

Ротем сейчас в Нью-Йорке, все еще работает администратором, но в обычной гостинице, для обычных людей. Она далеко пойдет, я уверен, не может быть иначе. Пару лет назад я вдруг понял, что держу ее в коконе из ваты, и что когда она выйдет в большой мир, то испытает ужасный шок; ее захлестнут сильные чувства, и она поймет, что значит быть человеком, каково жить во внешнем мире. Я отпустил ее, она вышла в большой мир и отлично справилась. Всех поражает ее «интуиция»; конечно, иногда ей приходится брать «больничный», уезжать на какое-нибудь тихое озеро за городом, чтобы успокоиться, но она гораздо лучше справляется, чем я бы справился сам. Какая удача, что ее способность ограничена. Думаю, я не хотел бы, чтобы Ротем испытала все то, что испытал я, когда начал слышать мысли. В любом случае никто не знает про ее способность, вот что важно. Никто. Она в безопасности, и потому она не здесь. Никто не в курсе даже, что она моя дочь. И все-таки я волнуюсь за нее. Позавчера я думал, не лучше ли позвать ее сюда, к нам. Сейчас я понимаю, что, пожалуй, не надо.

Как ты понимаешь, я остался один. Я даже не мечтал найти кого-то после Розы. Такая любовь случается раз в жизни. Но после того, как уехала Ротем, спустя двадцать лет после кончины Розы, у меня вдруг появилось время, а с ним и голод. Я изголодался по теплу. Поэтому я обратился к интернету. Прошло много времени с тех пор, как я туда заходил. Интернет-сайт Объединения я создал много лет назад, я вообще не уверен, что он все еще существует. Ротем следила за новым сайтом, сайтом нашей гостиницы. Она объяснила мне, как знакомиться с людьми. Я, может, и выгляжу старым и оторванным от жизни, но довольно быстро учусь, если нужно. Меня не просто так взяли в этот эксперимент, я был блестящим офицером разведки, схватываю все на лету даже сейчас, когда все внутри уже скрипит. Я знакомился с людьми, разговаривал, сидел на форумах, у меня были аккаунты во всех возможных соцсетях. Я даже устроил несколько свиданий по видеосвязи. В целом все очень мило. Но не более того.

А потом появилась Марта. И через пять минут после того, как мы начали переписываться, я почувствовал, что она особенная. А спустя пять минут после того, как мы увидели друг друга на видео, при ужасном освещении, на размытой картинке, которая постоянно зависала, я уже понимал, что это совсем иной случай. Энергия, жизнерадостность, оттого что мы перестали быть двумя вдовцами, которые отчаянно ищут кусочек тепла, и стали лишь двумя людьми, вне возраста, вне ярлыков, которым нравится смешить друг друга, делиться впечатлениями, предлагать и получать возможность выговориться. Мы говорили каждый день, а потом дважды в день, и все было великолепно. Но потом она предложила встретиться. Конечно, что может быть естественнее. Мне надо было бы рассказать ей, объяснить, что нам нельзя видеться, если мы хотим сохранить то нормальное и простое, что у нас есть.

Оглянувшись, я увидел Мерав, выходящую из-за здания, за ней тихо шли остальные. Она заметила меня и Мишеля и направилась к нам.