Что движет Россией

Недовольство крестьян выражалось в восстаниях, порой весьма серьезных, а нравственное неприятие крепостничества постоянно усиливалось. И поскольку дворяне были слишком заняты другими делами, чтобы лично присматривать за своими поместьями и по-отечески заботиться о своих крепостных, никаких возможных доводов в пользу существования крепостничества, как мы уже отмечали в главе I, просто не осталось.

Тем не менее Екатерина II отлично понимала, что освободить крепостных возможно лишь с согласия дворянства. В ее царствование время для этого еще не пришло, потому что дворяне были против реформы. Она была осуществлена в 1861 году, и в результате дворянство утратило свою исключительную привилегию быть единственным классом в России, имевшим право владеть землей. Доступ к земельной собственности теперь был полностью открыт для всех классов.

Из-за гигантской экспроприации, которой потребовало освобождение крепостных, число помещиков в России уменьшилось примерно вдвое.

Возник абсолютно новый, смешанный класс землевладельцев — это были купцы и отсутствующие помещики, сдававшие крестьянам землю в аренду, и, наконец, те, кто вкладывал свой капитал в землю и пытался вести хозяйство по рациональным принципам.

Мы уже говорили о результатах существования в России «отсутствующих землевладельцев», о дальнейших продажах земли крестьянам в 1905 году и освобождении их от обязательной общинной собственности на землю. Оглядываясь на ситуацию сегодня, понимаешь, что земельное дворянство в России медленно, но неуклонно уходит в прошлое: его собственность постепенно экспроприируется в пользу крестьян, купцов и новоявленных капиталистов. И со временем, как только у крестьянства появятся необходимые средства, капиталы и знания, чтобы конкурировать с дворянством на равных, последнее полностью исчезнет как землевладельческое сословие.

Помните два вопроса, которые я поставил в начале этой главы: почему в России не существует политической аристократии и почему, хотя до 1861 года дворянство пользовалось исключительным правом владения землей, там не сложилась территориальная аристократия? На них, пожалуй, можно ответить так.

Политической аристократии в России нет потому, что, заглядывая в прошлое страны настолько далеко, насколько это возможно, мы не найдем никаких признаков того духа кастовости и солидарности, что создает сплоченную группу с общим мировоззрением и четкой социально-политической целью. С самого начала известной нам истории России дворяне были слугами государства, и, даже получая привилегии, не связанные с этой службой, они были не в силах превратиться в нечто другое. Для этого у дворянства не было ни врожденного чутья, ни желания.

В российской истории есть аристократы, но нет аристократии — и когда эти аристократы пользовались влиянием, их не объединял ни esprit de corps (корпоративный дух), ни какая-либо общая задача. Поэтому короне было нетрудно их разобщить.

Территориальной же аристократии нет потому, что земля представляла собой временную «ссуду» дворянству в обмен на его службу. Когда эта служба перестала быть обязательной, притязания на землю предъявили ее первоначальные владельцы — те, кто ее обрабатывает. Через сто лет после отмены обязательной службы дворянства большая часть земли была возвращена крестьянам, и с тех пор они постепенно получают все новые и новые земли, так что со временем, без сомнения, она вся будет принадлежать им.

Русское дворянство — явление особенное. Аристократии западноевропейского образца в России не существует точно так же, как нет здесь феодальных замков европейского типа. Между плоским, единообразным русским ландшафтом, где нет острых горных вершин и глубоких ущелий, пестроты и разнообразия черт, и природой российских социальных учреждений можно провести аналогию. Русское дворянство, как и русский пейзаж, лишено резких черт — все находится на одном уровне. Оно демократично, оно отвергает возвышение отдельных личностей. Ни одной характерной черты аристократизма — принципа майората при наследовании, кастового духа, классовой исключительности — здесь не существует. Российское дворянство демократично, у него нет своеобразных черт, четкого определенного характера, что в прошлом отличали дворянство в других странах Европы.

Вполне возможно, после всего сказанного читателю придет в голову задать вопрос: если в России нет и никогда не было такого явления, как политическая аристократия, если русское дворянство столь демократично, откуда в стране возникало недовольство? Отчего там появились нигилизм и революционное движение?

На первый взгляд может показаться, что система, где чин полностью зависит от заслуг, а государственная служба открыта для всех, с точки зрения демократии не оставляет желать ничего лучшего. Что ж, в определенных отношениях ее можно назвать демократической, но в других она губительна для любой свободы и демократии.