Что, если это мы

— Это просто смешно! — Бен бросается вниз по улице, и мне снова приходится бежать, чтобы за ним поспеть. — Когда там начинается шоу? В восемь? Еще больше часа! Могли бы сами позвонить.

— Ты шутишь?

— В заявке был мой телефон.

Мне хочется закричать. Или что-нибудь ударить. Внутри бушует настоящее торнадо.

— Ты хоть понимаешь, сколько людей убили бы за эти билеты? — У меня срывается голос. — Билеты в первый ряд?

— Если бы они не раздавали их кому ни попадя…

— Они и не раздавали. Таковы правила. Мы опоздали.

— Да, но если бы поезд не встал…

— Если бы ты пришел вовремя, мы бы уехали на предыдущем.

— Да брось, Артур.

— Я просто… — Я делаю глубокий вдох. — Ты хоть понимаешь, что только что потерял билеты на «Гамильтона» в первый ряд ?

— Понимаю. — Голос Бена звучит непривычно сипло. — Ты не представляешь, как я их хотел. Как хотел, чтобы у нас получилось.

— Я тоже.

— Знаю. Это же «Гамильтон». То есть…

— Дело не в «Гамильтоне», окей?

— Нет? — Бен растерянно смотрит на меня.

— Как ты не понимаешь? Господи, Бен. — Грудь так распирает, что кажется: еще чуть-чуть, и она взорвется. — Ты опоздал на все наши свидания. То есть буквально на все .

— Я в курсе, но…

— И знаешь что? Если бы ты действительно хотел этих встреч, подобного не случилось бы. Просто, видимо, они тебя не слишком волнуют.

У Бена такое лицо, будто я отвесил ему пощечину.

— Волнуют!

— Но недостаточно. Недостаточно. — Я поднимаю на него расплывающийся взгляд. Сердце бешено колотится. — Может, это мне стоило бы волноваться о них меньше.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

БЕН

25 июля, среда

Не думаю, что когда-нибудь чувствовал себя таким убожеством.

Бойфренды должны служить группой поддержки. Вызывать улыбки и подбадривать партнера, даже когда сами не в духе. Чего они точно не должны — так это разбивать ему сердце. Но именно я — та причина, по которой Артур сейчас стоит с искаженным лицом, не похожий сам на себя. Я предал его доверие, фактически взял его бродвейские мечты и разбил вдребезги.

Хотел порадовать, а вместо этого обнажил свои худшие стороны.

— Артур?

Но он лишь дрожит и молчит. Кажется, я не видел его таким несчастным с того самого вечера, когда на нас наехал мудак в метро. Только сегодня мудак — уже я.

Я тянусь взять Артура за плечо, но он стряхивает мою руку и опускается прямо на бордюр.

Даже если я попрошу прощения, он меня не услышит.

А затем он начинает плакать. Не только из-за билетов. Просто я облажался, и теперь он думает, что нравится мне далеко не так сильно, как я ему.

Я достаю телефон и сажусь рядом.

— Артур? Можешь посмотреть сюда? Пожалуйста.

Никогда в жизни мне так не хотелось исправить свою ошибку.

Я вставляю в ухо один наушник, а другой протягиваю ему. Потом запускаю ютьюб, набираю в поисковой строке «Гамильтон караоке» и, когда на экране появляются первые слова «Александра Гамильтона», начинаю петь. Раскрываюсь так же, как раскрылся передо мной Артур, исполнив «Бена». Я чувствую его взгляд, пока пытаюсь совладать с текстом, и не обращать внимания на прохожих, и не думать о том, что это самая жалкая пародия на шоу, которое вот-вот начнется у нас за спиной. Первую минуту Артур молчит. Но затем:

— Я Александр Гамильтон , — произносит он.

Ведущая роль.

Конечно.

Мы заканчиваем песню на два голоса — один явно чище и увереннее другого. Но мне плевать. Он — един‍ственная аудитория, чье мнение меня интересует.

Наконец музыка стихает. Я уже открываю рот для извинений, но Артур забирает у меня телефон и щелкает по обложке «Только мы» из «Дорогого Эвана Хэнсена». Так что, если это мы? Что, если это мы и только мы? Песня такая красивая.  Она о том, что иногда тебя видят и хотят — настоящего. О том, как целый мир блекнет и отходит на второй план, если ты с правильным человеком. Когда наступает моя очередь выбирать, я включаю «Внезапно Сеймор» из «Магазинчика ужасов» — фильма, который смотрел несколько лет назад с родителями. Артур выбирает «Волшебник и я» из «Злой». Я решаюсь пойти дальше и выбираю «Ты чувствуешь мою любовь сегодня?» из «Короля Льва». Артур выбирает «Что я сделала ради любви» из «Кордебалета» — такое ощущение, что мы ведем беседу, не говоря ни слова.

— Давай еще одну, — предлагает Артур.

— Сколько угодно, — отвечаю я. — Правда, на телефоне осталось только двадцать процентов зарядки.

Он запускает «Мой шанс» в исполнении хора старшеклассников, и я невольно жалею, что в нашей школе нет драмкружка. Хотелось бы мне увидеть такое представление вживую.

Эта мысль ведет за собой следующую — что мы вообще-то могли бы сейчас сидеть в театре.

— Мне так стыдно, Артур. Никогда себя не прощу. Мы должны быть там и смотреть настоящее шоу.

— Знаю, это прозвучит ужасно, но здесь мне понравилось даже больше.

— Серьезно?!

— Бен, тысячи людей могут сказать, что были в театре Ричарда Роджерса и смотрели «Гамильтона». И только мы постигли всю суть Бродвея, просидев один вечер на бордюре.

— И ты думаешь, что это луч… — Но Артур затыкает мне рот поцелуем.