Что есть истина

Поскольку жизнь столь же существенна, как и свобода, постольку борьба за признание заканчивается неравенством: один из борющихся предпочитает жизнь, сохраняет себя как единичное самосознание, но отказывается при этом от требования признания себя другим; другой же, напротив, крепко держится за свое отношение к самому себе и признается первым (стоящим выше). Теперь тот, кто отказывается от признания себя другим, подчинен ему. В этом состоит определенность отношения господства и рабства.

Раб на службе у своего господина постепенно полностью теряет свою индивидуальную волю, свою самостоятельность, снимает внутреннюю непосредственность своих желаний и стремлений. Подчинение себялюбия раба воле господина может составлять начало истинной свободы человека, но может привести к привычке подчинения и к предоставлению права господину распоряжаться собой. При этом раб и не мечтает о свободе. В первом случае раб осознает чувство ничтожности себялюбия. Понимание ничтожности себялюбия – необходимый момент в развитии каждого человека. Не испытав на себе принуждения, ломающего или ограничивающего своеволие личности, никто не может стать свободным, разумным и способным приказывать. Во втором случае рабское самосознание есть полный отказ свободы.

Осознание ничтожности себялюбия и своеволия образует только начало свободы, ибо то, чему при этом покоряется природная единичность сознания, не есть истинно всеобщая, разумная воля, но единичная, случайная воля другого субъекта. Таким образом, здесь выступает только один момент свободы – отрицательность себялюбивой единичности. Положительный момент свободы приобретается тогда, когда рабское самосознание, освобождаясь от единичности господина и от своей собственной единичности, постигает разумное в его независимой от особенности субъектов всеобщности. Когда самосознание господина благодаря общности потребностей раба и господина, заботе об их удовлетворении, а также благодаря тому, что господин созерцает предметное снятие непосредственной единичной воли в лице раба, приводится к тому, чтобы признать это снятие как истинное также и в отношении к себе самому.

Самосознание есть в-себе и для-себя, но оно таково только потому, что оно признано таковым другим самосознанием. Таким образом, оно едино в удвоении самосознания. Понятие этого единства в его удвоении, и далее в бесконечности, реализующейся в самосознании, есть многостороннее и многозначное переплетение этих моментов. Эта двусмысленность – единство и противоположность различенных моментов самосознаний – заключается в самой сущности самосознания, состоящей в том, что оно бесконечно или непосредственно противоположно той определенности, в которой оно установлено.

Движение признания самосознаний есть двойное движение обоих самосознаний. Каждое из них видит, что другое делает то же, что оно делает; каждое само делает то, чего оно требует от другого, и делает также лишь постольку, поскольку другое делает то же; одностороннее действие было бы тщетно, ибо то, что должно произойти признание, может быть осуществлено только обоими.

Отношение обоих самосознаний определено таким образом, что, потому что самосознание есть только чистое для-себя-бытие, оно не погружено в жизнь, в нем не имеется ничего, что не было бы для него исчезающим моментом. Оба самосознания составляют существенные моменты сознания. Они не равны и противоположны, они подтверждают самих себя и друг друга в борьбе, их рефлексия в единство еще не последовала. Только когда объективное “я” получает определение другого “я”, и, таким образом, возникает отношение одного самосознания к другому самосознанию, тогда между ними возникает процесс признания.

Всеобщее самосознание