Что губит королев

Перед ним на ложе лежала натуральная кукла, распрямившаяся, будто по линейке, во весь рост и вытянувшая руки по бокам своего тела, – ну точь-в-точь покойница, которых он уже успел немало повидать на своем коротком веку. Еще она смахивала на кокон – вся в белом, с волосами, спрятанными под кружевным чепчиком, укутанная в объемистую шелковую сорочку, с ногами, обутыми в ночные парчовые туфельки вроде тапочек, удерживаемых завязанными крест-накрест атласными лентами. Кристиан привык к обитательницам борделей Копенгагена, которые отлично знали свое ремесло и могли за хорошие деньги побудить к соитию даже мертвеца. Но на что годится эта ледышка, уставившаяся на него испуганными глазами и невнятно промямлившая:

– Я в полном распоряжении вашего величества.

Новобрачный, унаследовавший от своего беспутного папаши садомазохистские наклонности, знал, что некоторых женщин необходимо подстегнуть, им даже нравится это, – может быть, Каролину-Матильду тоже надо раззадорить? Кристиан поспешно загасил все свечи, кроме одной, и, в предвкушении окончательного торжества, тем более восхитительного, чем труднее оно достанется, пустил в ход зубы и руки. Ледышка несколько раз дернулась и что-то простонала, но даже не изменила своего положения. Разозленный и обессиленный молодой муж упал рядом с ней и заснул как убитый. А Каролина-Матильда до утра не сомкнула глаз, размышляя, что такое произошло между ними.

После первой ночи Кристиан не спешил вновь разделить ложе со своей супругой. Казалось, он еще больше невзлюбил ее и прилагал все старания к тому, чтобы причинить ей хоть какую-то боль: требовал, чтобы она разговаривала только по-датски, запретил ездить верхом на лошади в манеже и на спектаклях в театре вызывающе громко аплодировал любым репликам актеров, либо порицающих, либо высмеивающих брачные узы.

– Любить жену немодно, – при всяком удобном случае изрекал Кристиан, сопровождая это высказывание злорадным смехом. Он не стеснялся заниматься рукоприкладством в отношении ненавистной супруги. Каролина-Матильда стоически переносила побои мужа и лишь усиленно запудривала синяки, проглядывавшие в декольте ее платьев.

Зима в тот год выдалась такой суровой, что море замерзло и в Швецию можно было попасть либо пешком, либо на санях. Необычные холода не пугали Каролину-Матильду: она с удовольствием каталась по заснеженным улицам Копенгагена, соболья шуба, подаренная женой Георга, защищала ее от пронизывающего ледяного ветра, равного которому она не знавала в Лондоне с его густыми туманами. Молодая королева наконец-то вырвалась из-под материнской опеки и наслаждалась полной свободой, с упоением танцуя на балах, посещая музыкальные вечера и концерты, которые устраивались в Кристианборге и дворцах датской знати, появляясь на оперных и драматических спектаклях. Она с удовольствием выбирала себе туалеты, подобающие каждому случаю, – по ограниченности средств и в воспитательных целях принцесса Уэльская не баловала детей модной одеждой, обеспечивая их лишь строго необходимым. Теперь же Каролина-Матильда терпеливо подчинялась манипуляциям своих камеристок – на подготовку выхода королевы на каждодневные церемонии или в свет иногда уходило около двух часов, больно сложны были предписанные этикетом и модой одеяния. Дамский туалет эпохи рококо, доведенный до совершенства несравненной фавориткой короля Людовика ХV, маркизой де Помпадур, был невероятно красив, изыскан и с виду воздушен, но на самом деле чрезвычайно сложен. Хрупкая маркиза обладала узенькими плечиками и тонкой талией, разумеется, все следящие за модой дамы стремились подражать ей. Зрительный эффект тонкой талии достигался не только жестоким утягиванием оной в корсет из китового уса, весивший около килограмма, но и ношением чрезвычайно объемной юбки-кринолина с оборками, воланами, пышной драпировкой. Для подчеркивания изящества дамских ручек рукав от локтя расширялся и расходился вширь пеной кружев, нашиваемых в несколько ярусов. Ко времени замужества Каролины-Матильды кринолин несколько потерял свою округлость, юбка постепенно становилась более плоской и сильно расширенной в бедрах. С этой целью начали использовать двойные фижмы, две объемные подкладки, отдельно для каждого бедра, соединенные тесьмой на талии. Платье украшали вышивкой, большим числом искусственных цветов, бантов и лент. Можно представить себе, сколько времени уходило у камеристок королевы, чтобы облачить ее в эти сложные одеяния и причесать. Волосы укладывали на голове, украшали нитками жемчуга, живыми цветами в крошечных бутылочках, обильно посыпали пудрой. Дабы пудра не запачкала основной туалет, на него перед сооружением прически набрасывали тонкую накидку, пудермантель, которую затем осторожно убирали вместе с лишней пудрой. Королеве надлежало подавать пример во всем, и Каролина-Матильда каждодневно героически терпела это модное насилие над собой.