Что имеем — не храним (СИ)

Джорджи сам тянет верхнюю пуговицу из петли, пока Джерси неторопливо спускает подтяжки с плеч. Это не то чтобы обязательно, но он хочет, чтобы ему тоже было удобно и ничего не тянуло. Вторая пуговица выскальзывает из вспотевших пальцев, и Джорджи невольно касается ладонями горячего паха, расстегивая ее. Он чувствует неудобство от этого – и одновременно совсем немного естественного мальчишеского интереса где-то глубоко – и, видимо, решает преодолеть свой блок радикальным методом. Татуированные пальцы ложатся на яйца Джерси через грубую брючную ткань.

– Не смей торопить меня, – бросает Джорджи в ответ на вопросительный взгляд Джерси, накрывая его пах правой рукой – забирая во всю ладонь – и продолжая расстегивать пуговицы левой.

Но Джерси нравится, что Джорджи, даже расстегнув, не достает, а гладит, прикрыв ладонью. Пальцы то слегка задевают между пуговиц, то скользят под яйца, охватывая все целиком. Джорджи пристально смотрит на Джерси, чуть поджав губы от напряжения, и его рука как сама оглаживает теплый пах через брюки. А потом веки Джорджи чуть вздрагивают, и он просто лезет пальцами в ширинку. Джерси втягивает носом воздух от прямого и резкого соприкосновения горячей, влажной от пота ладони со своим членом. Джорджи замирает на секунду и вопросительно поднимает бровь.

– Серьезно? – он убирает руку и даже слегка оттягивает брюки, отводя взгляд от лица Джерси и неприкрыто разглядывая его член. – Серьезно?

– Серьезно, – Джерси улыбается краем рта.

– Бляха, и это все? – Джорджи жмурится и даже не сдерживается, тихо смеется по нарастающей. – Ебаться в сраку, а я себе уже в красках представил, как Джерсийский Дьявол своей конской дубиной мне рот будет рвать… ну Джерси, еб твою мать… – у него очевидно не находится других слов, и он только продолжает смеяться.

– Если б я собрался рвать тебе рот конской дубиной, Джорджи-бой, я бы сразу снял чары, – усмехается Джерси. – Впрочем, я все еще могу это сделать, если ты не перестанешь смеяться, блядь, – и по тону чувствуется, что несерьезная угроза не такая уж несерьезная.

– Извини, – Джорджи наконец отсмеивается, – извини, приятель. Просто обычно, когда говорят о ебле с дьяволом, обязательным пунктом идет здоровенный хер, а не… Извини, – он трет веки и улыбается, открыто и совсем расслабленно смотря Джерси в глаза.

– Я сказал, что не сделаю тебе больно, Джорджи-бой, – но Джерси определенно не злится и как-то даже по-отцовски качает головой.

Джорджи молчит несколько секунд, и улыбка постепенно сходит с его лица. Но не сменяется другим выражением.

– Спасибо, Джерси, – без обычной издевки говорит он перед тем, как сесть удобнее.

– Не за что, Джорджи-бой, – отвечает Джерси, кладя руки себе на колени.

Джорджи касается татуированными пальцами маленького мягкого члена, лежащего на густо покрытых рыжими завитками яйцах, дергает носом. Ему пахнет мокрой шерстью, и хотя это не противный запах, Джорджи все равно задерживает дыхание, проводя пальцами по стволу, оттягивая шкурку. Член Джерси темно-красный, тонкий, короче ладони Джорджи и не слишком эстетично оканчивается крупной головкой; и вправду как у лошади – только много меньше, – если Джорджи верно помнит что-то из своей жизни за городом. Он чуток прижимает большим пальцем уздечку, примериваясь, как удобнее держать, и четко слышит размеренное дыхание Джерси. И решительно подается вперед, оставляя на головке целомудренный поцелуй сомкнутыми губами, задерживая их ненадолго, но быстро отстраняясь, рефлекторно вытирая рот. Джерси снимает очки и кладет рядом, чтобы не упустить деталей за зеленым мороком, смешавшимся от желтого стекла и голубого света лампы.

– О'кей, понеслась… – Джорджи все-таки морщится, приподнимаясь и потягиваясь к столику за презервативами. Но Джерси легко ловит его руку.

– Я говорил тебе, что я чистый, – довольно неприятно цедит он, крепко зажимая сухое запястье. – Я не сую в кого попало без этого, но за две тысячи будь добр делать то, что я скажу.

– За две тысячи? – Джорджи поднимает бровь.

– За две, – кивает Джерси.

– О'кей, – Джорджи резко высвобождает руку и садится обратно. – О'кей, – и наклоняется к паху Джерси резко, переставая играть в девчачьи дразнилки.