Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Здесь их уже встречал Королевский секретарь Антуан де Сорбон, маркиз де Ринье с лакеями и слугами. Он много улыбался, поддакивал баронам, льстил им, заверял в том, что королева с нетерпением ждет их появления. Еще утром в здании собора он долго увещевал баронов, уговаривая приехать во Дворец То на личную встречу с королевой. Якобы Её Величество собирает всех высших представителей знати, в число коих естественно входят и почтенные бароны, для того чтобы обсудить некоторые животрепещущие вопросы касательно войн в Италии. Это был скользкий момент, строптивые бароны вполне могли отказать, просто чтобы лишний раз не исполнять монаршее повеление или заподозрить что-то не ладное, если бы знали что королеве известно о их бравых рассуждениях и о ней самой и о возможности похода на Бретель и Монфор. Но видимо они еще не знали, а маркиз был красноречив и убедителен, сладкоречиво заявляя, что без присутствия отважных баронов, чей голос значит так много в этой стране, любые разговоры о военных компаниях теряют смысл. И в конце концов бароны согласились.

К исходу пятого часа шестеро баронов, верхом и при полном вооружении, прибыли к воротам Дворца То. Их без вопросов пропустили во внутренний двор, где их и ожидал Королевский секретарь. Однако здесь произошла первая заминка. Выяснилось, что далее, в здание дворца могут войти только бароны, вся их громкоголосая разудалая свита должна остаться здесь, во дворе. В первую минуту это вызвало возмущение баронов. Более всех негодовали владетель Орна, Этьен де Вэлоннэ и владетель Эра, Бушар де Ги, по прозвищу Рыжий, ибо действительно имел рыжую косматую шевелюру и бороду. Но секретарь быстро убедил их, что это действительно необходимо. "Подумайте сами, благородные сеньоры, если все знатные люди королевства сегодня войдут в этот дворец со своей свитой, там просто не хватит места. Ведь это же не королевский дворец, а всего лишь владение архиепископа". Барон Карл де Шатийон, владетель Манша, счел это разумным и остальные ворчливо согласились с ним. Велев своим оруженосцам и прочим ожидать их во дворе, бароны поднялись по ступеням и вошли в приветственно распахнутые для них двери. В приемных покоях, непосредственно примыкающих к аудиенц-залу дворца, где и должна была состояться встреча с королевой, случилась вторая заминка. Маркиз Ринье, мягко, но настойчиво, попросил баронов сдать своё оружие на хранение слугам. Бароны снова возмутились. Согласно придворному этикету никто не смел приближаться к монарху вооружённым, но это относилось только к личным аудиенциям. На официальных публичных приемах с присутствием августейших особ вполне допускалось наличие оружие, по крайней мере малого оружия, то есть кинжалов и легких коротких шпаг, если иное не оговаривалось заранее. Бароны принялись громко настаивать на том что они войдут в зал со всем своим оружием, что их не предупреждали о таких условиях, что для них, северных владык, неприемлемо такое унижение. Антуан де Сорбон пытался их урезонить, вразумить, успокоить, говорил что столь грозное вооружение совершенно ни к чему в присутствии Её Величества, что это даже может быть воспринято как оскорбление, в конце концов они в доме священнослужителя, "побойтесь Бога, благородные сеньоры", восклицал маркиз, но бароны не пожелали бояться ни бога, ни возможности оскорбить королеву. Тогда секретарь предложил компромисс, чтобы они по крайней мере отдали слугам пояса с мечами, а все свои кинжалы, ножи и у двоих еще и боевые топоры, они могли оставить при себе. Но бароны воспротивились и этому. Маркизу пришлось уступить. Это было заранее обговорено с Марией-Анной, если бароны ни за что не захотят расстаться с оружием, то пусть войдут с ним.

Настоявшие на своём бароны, входили в аудиенц-зал, весьма довольные собой.

В просторном помещении с высокими стрельчатыми окнами, расписанным потолком, обитой позолоченной парчой стенами было почти пусто. И только ближе к противоположной от главного входа стене стоял тяжелый деревянный стул с прямой спинкой, украшенный позолотой и алой обивкой. На стуле, прямая как его спинка, сидела королева Мария-Анна в глухом черном платье и золотой малой тиаре на голове. Сзади и слева стоял громадный Олаф Энрикссон, справа Ольмерик. Не считая двух лакеев, распахнувших створки главного входа, больше здесь никого не было.

Отсутствие прочих гостей и вообще привычной придворной публики несколько обескуражило баронов, но всё-таки мысль о возможной ловушке никого из них не посетила.

Маркиз Ринье бодро пошел вперед, с улыбкой призывая баронов следовать за ним. И они последовали.

В 7-8 шагах от королевы маркиз остановился и отошел в сторону как бы давая место гостям. Те также остановились.

– Ваше Величество, – звучно и выразительно произнес де Сорбон, – Его Милость барон Карл де Шатийон, владетель Манша.

И указал на статного русоволосого мужчину лет тридцати пяти. Барону, дабы не вести себя как невежа, ничего не оставалось как поклониться. Королева слегка кивнула ему в ответ.