Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Ольмерик самолично оседлал двух лучших лошадей, взял на кухне некоторые припасы и ожидал королеву под самыми её окнами. Мария-Анна умылась и оделась без помощи своих служанок и тихо, как призрак, выскользнула из дворца. Её видели только дежурившие в коридорах протикторы. Но предупрежденные с вечера они не обратили на безмолвную женскую фигуру никакого внимания. Выезжали они через Каретные врата, королеву скрывала широкая темная мантия с глубоким капюшоном, Ольмерик же ехал открыто. Стража, завидев его, открыла ворота и пропустила обоих всадников, не сказав ни единого слова, и только с любопытством смотрела им вслед, пока они не растворились в предрассветном сумраке.

Мария-Анна презирала дамские седла и всегда ездила верхом по-мужски, смело надевая под широкий тяжелый передник обычные штаны. Ольмерику же она велела снять свою протикторскую форму и облачиться в дорожный костюм мелкого дворянина, без всяких роскошеств и излишеств, дабы не привлекать ненужного внимания. И хотя Ольмерик своей статью, белокурыми волосами, синими глазами и многочисленным набором клинков все равно выбивался из общей массы, укрытый просторным плащом и широкополой шляпой, он тем не менее не сильно бросался в глаза.

Мария-Анна не сказала своему лейтенанту куда и зачем они едут. Она вообще почти с ним не разговаривала. Её голова была занята предстоящей встречей. Она и боялась её, и в тоже время нестерпимо хотела чтобы это случилось как можно скорее. И потому гнала коня во весь опор, словно пытаясь заглушить этой неистовой скачкой все тревожные мысли. Но после нескольких часов подобного путешествия, она поняла что несколько переоценила свои силы. У неё разнылась спина, появилась какая-то отвратительно саднящая натертость на внутренней стороне правого бедра и от бесконечной тряски кажется заболела голова. Кром того она вспотела, её прическа изрядно растрепалась и женщина чувствовала себя неопрятной и вымотанной. Пусть всё это были мелочи, Мария-Анна едва обращала на это внимание, но всё же сочла что будет благоразумнее несколько осадить лошадь и перешла на более спокойную рысь. Она давно уже откинула капюшон мантии на спину, ибо ехать видя лишь затылок конской головы и кусочек дороги было совершенно невозможно. Да и гораздо приятнее, когда ветер свободно обдувает разгоряченное лицо.

Мария-Анна была уверена что вполне хорошо знает дорогу до Ле-Руа. Тем не менее ближе к полудню, когда они ехали через лес, она немного разволновалась что сбилась с пути и может не поспеть к назначенному часу к месту встречи. Потому увидев бредущего впереди одинокого путника, подъехала к нему. То был коренастый сухощавый мужчина лет двадцати пяти – тридцати в темной затасканной рубахе, старом коротком дырявом плаще, внизу уже пошедшим бахромой, в почерневшей соломенной шляпе и с большой торбой через плечо. Увидев всадников, он торопливо стащил с головы шляпу и замер.

У незнакомца было очень изможденное усталое лицо, но при этом глубокие голубые глаза светились каким-то смешливым веселым пламенем.

– Скажи, прохожий, – обратилась к нему Мария-Анна, остановив своего прекрасного белого жеребца рядом с мужчиной. – Я еду в селение Пиертон. Это правильная дорога?

Это селение располагалось на дороге к Ле-Руа и королева знала что они уже вроде должны были добраться до него.

Путник оглядел рослого мужчину на вороном коне и снова посмотрел на королеву.

– Совершенно верно, Ваше Величество, это дорога ведет к Пиертону. До него не больше двух льё осталось.

Мария-Анна, хлопая ресницами, уставилась на незнакомца.

– Почему ты меня так называешь?

Путник пожал плечами.

– Потому что вы наша королева.

– С чего ты взял что я королева? – Спросила Мария-Анна, каким-то чудом умудрившись объединить в интонации голоса и некоторую досаду от того что её раскрыли и в тоже время нотку удовольствия от того что все знают кто она такая. – Ты видел меня раньше?

– Нет, не видел. Но я много раз слышал что наша королева самая красивая женщина на свете. А я не видел за всю свою жизнь никого красивее вас, вот и решил, что вы королева.

Мария-Анна усмехнулась, уверенная что конечно же это плут где-то видел её или по крайней мере её изображение.

– Хитрец, – с улыбкой сказала она.

Увидев как молодая женщина улыбается, мужчина тоже улыбнулся.

– Мне убить его? – Буднично спросил Ольмерик, откидывая полу плаща и кладя ладонь на рукоять одного из мечей.

Улыбка на лице путника тут же погасла и он со страхом уставился на лейтенанта.

Мария-Анна залезла в один из своих кошелей и, выудив серебряную монету, бросила её незнакомцу.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – торопливо произнес он, поймав монету, но при этом не сводя глаз с грозного протиктора. – Век буду бога молить за вас, Ваше Величество.

– Прощай, прохожий, – сказала Мария-Анна и пришпорила жеребца.

Ольмерик отпустил меч и последовал за королевой.

Однако прежде чем попасть в Пиертон им пришлось столкнуться с небольшим препятствием.