Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Барон снова вздохнул. Потом поглядел на свою дочь и сердито сказал:

– Вы еще, сударыня, как обезумели. Неужели нельзя хоть иногда смирять ваш норов? Или может и правда захотели замуж за этого дикого варвара?

Катрин де Пуансон де Ременсэн, ничего не ответив, резко отвернулась и поднялась в экипаж.

Барон почесал голову и обратившись к своим охранникам, спросил:

– Что там с этим воякой? Живой хотя бы?

– Живой, Ваша Милость.

35.

Пиертон Мария-Анна решила проследовать без остановки.

Но на городской площади она увидела толпу народа, обступившую импровизированную театральную сцену, на которой некий пёстро разодетый субъект вдруг затрубил в длинную медную трубу очень знакомую мелодию. Она была очень похожа на сигнал королевского герольда о приближении правителя государства.

Мария-Анна остановила коня и повернула голову.

И действительно театральный герольд зычным гласом объявил о прибытии «Её Высочайшего Величества Марины Аннет, Божьей милостью королевы Лядской и царицы Панской, Самодержицы и Государыни" и далее последовал перечень каких-то нелепых сказочных земель.

Мария-Анна спустилась с лошади. Она чувствовала, что не нужно этого делать, что это лишнее, что ничего хорошего не выйдет, что лучше просто продолжить путь, ей предстоит важная встреча, речь о её сыне. Но уже не могла остановиться. Имя "Марина Аннет" задело её, всё было очевидно и она хотела увидеть к чему это. Она передала поводья Ольмерику, велела ждать ему здесь, у края площади и пошла к сцене. Люди оглядывались на неё. Отправляясь в поездку, Мария-Анна, дабы не привлекать ненужного внимания, естественно не стала наряжаться в бесценные платья и цеплять на себя ювелирные украшения. Тем не менее, видя её совершенную красоту, надменный взгляд, гордую осанку, роскошные волосы, дорогую атласную мантию, собравшиеся на площади, не говоря ни слова, давали ей пройти, стараясь не задеть её, а некоторые затем еще и бросали в её сторону осторожные любопытные взгляды. Впрочем через минуту все глаза уже были прикованы к сцене, ибо там явилась миру "королева Лядская и царица Панская" со свитой. Королева Марина Аннет оказалась маленькой обезьянкой, затянутой в платьице из черной парчи, оттопыренное на груди вырезанной из дерева телесного окраса имитацией женского бюста и с приклеенным к голове пучком светло-русых волос. И совершенно случайно излюбленный цвет нарядов Марии-Анны тоже был черный, а её чудесные волосы были именно светло-русого чуть отливающего бронзой оттенка. В качестве свиты у королевы-обезьянки были смешные поросята, обмотанные пестрыми кусками бархатных тканей.