Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Через четверть часа Мария-Анна, взбешенная, бледная, не помнящая себя от злости и гнева, обходила сцену, направляясь к закулисью уличного театра. Она увидела и услышала достаточно. В первом, так сказать, акте обезьянка вертелась перед зеркалом, строила ужимки, кривлялась, гладила мордочку, словно прихорашиваясь, трогала свою деревянную грудь, тянула вниз платьице, будто пытаясь обнажить грудь побольше, дергала приклеенные волосы, пока в конце концов не оторвала один пучок, что кажется весьма расстроило ее и она с досадой отшвырнула его. Всё это вызывало неподдельный веселый смех у зрителей, они толкали друг друга, указывали на сцену, качали головами, мол, ну даёт. Во втором акте герольд объявил о прибытии нескольких баронов с длинными пышными именами. Бароны оказались тремя маленькими собачками, разодетыми в невообразимо яркие одеяния, увешанные позолоченными цепочками и цветными стекляшками, играющие роль драгоценным камней, также у каждого барона имелась длинная шпага, смешно волочившаяся где-то сзади. На сцене также появился небольшой деревянный стул, обитый красной тканью, судя по всему этот предмет мебели должен был символизировать королевский или царский трон. К спинке стула с задней стороны был прикреплен бутафорский игрушечный меч, чья рукоять крестом возвышалась над спинкой. Обезьянка ловко забралась на стул и уселась на него совершенно по-человечески, вытянув задние конечности и положив передние на высокие подлокотники. Собачки приблизились к трону и принялись звонко лаять. Лай был противный визгливый, но по началу Марина Аннет не обращала на него внимания, вертя головой в разные стороны, снова трогая свою деревянную грудь и рассматривая её будто бы с некоторым восхищением. Всё это вызывало у зрителей бурное веселье. Но затем один из "баронов" приблизился к "трону" и попытался цапнуть "королеву" за ногу. Марина Аннет тут же пришла в неистовство. Она пронзительно заверещала, закричала, вскочила с ногами на стул, принялась приседать, раскачиваться, махать руками. Собачий лай стал громче и яростнее. Тогда обезьянка схватила прикрепленный к трону меч и отважно бросилась на зарвавшихся "баронов". На сцене начался маленький хаос. Марина Аннет наскакивала на собак, колотила их мечом, скалила зубы, шипела, кричала. Собачки с испуганными глазами трусливо прижимали хвосты и метались во все стороны, стараясь уклониться от грозного меча. Но обезьянка наскакивала на них, хватала за хвост, стучала деревянным мечом и страшно визжала. Заодно досталось и "королевской свите". В пылу атаки храбрая королева набрасывалась и на поросят, которые с визгом разбегались, привнося еще большую сумятицу в происходящее на сцене. Зрители покатывались со смеху. Закончилось это тем что Марина Аннет прогнала со сцены всех, еще и швырнула им вслед свой меч. После чего довольная вернулась к "трону" и уселась на него. Но самое пикантное и интересное зрителей ожидало в третьем акте. Герольд объявил о прибытии Верховного трахадора Бона Дезалье графа Любовийского. Роль графа исполняла еще одна обезьяна, более крупная и темная. Граф был одет достаточно скромно, но при этом увешан сразу четырьмя бутафорскими клинками, которые волочились за ним и гремели как цепи каторжника. Граф уселся посредине сцены, зевая и лениво оглядываясь по сторонам. Мариной Аннет он явно не интересовался, но вот сама королева явно была взволнована его приходом. Она бросила свой трон, подбежала к "графу" и начала всячески обхаживать его. Она ластилась к нему, прислонялась к нему головой, гладила его, негромко умилительно верещала, словно упрашивая о чем-то, хватала его руку и клала на свою деревянную грудь, а в конце концов принялась вставать перед ним спиной, наклоняться вперед и задирать своё платье. Это уже вызвало просто гомерический хохот и шквал рукоплесканий.

Мария-Анна готова была убить всех. И даже больше чем на театралов она злилась на самих зрителей. О как же гоготала эта вонючая немытая чернь, захлебываясь, брызгая слюной, ехидно понимающе посмеивалась, толкала друг друга в бока, тыкала пальцами в сцену. Необразованные мужланы и дородные тетки, жалкий сброд, чумазые смерды, грязные животные, не далеко ушедшие от тех самых обезьян и свиней, что развлекали их.

Королеву чуть не трясло от бешенства.

Она обошла сцену и увидела её заднюю, скрытую высокими декорациями часть, на которой в данный момент находились двое мужчин, один тот самый герольд, видимо управляя игрой актеров-животных. Вплотную к сцене стояло два больших фургона, между которыми был сооружен навес, под которым были организованы временные гримерки актеров, сложены куски декораций, развешаны наряды, доспехи. бутафорское оружие и прочее.