Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Но в этот момент за левым плечом королевы появилась рослая могучая фигура в темном плаще и широкополой шляпе. Мария-Анна даже не увидела, а как будто почувствовала всем телом приблизившегося Ольмерика, безмолвно застывшего за её спиной. Ощущение привычной надежной безмерно преданной ей силы подействовало на неё благотворно. Она немного успокоилась. Актеры же и актрисы глядели на высокого северянина с любопытством и удивлением.

– Как тебя зовут? – Спросила Мария-Анна у "разбойника".

Тот чуть помедлил, появление молодого мужчины с двумя отнюдь не бутафорскими мечами на поясе, немного встревожило его. Но всё же ответил и всё с той же ироничной интонацией:

– Я есть Жан Булине, сударыня, по прозвищу Мантилла. Мне выпала честь быть главою этих славных мужчин и женщин. Позвольте также в свою очередь узнать с кем имею честь изъяснятся, – и он чуть поклонился в сторону королевы.

Мария-Анна, словно бы в задумчивости, глядела на него. Ей припомнился рассказ Олафа Энрикссона о том как Ольмерик единолично расправился с тремя десятками даннов, которые между прочим "не то что ваши плюгавые рыцари", а настоящие свирепые воины. И ей подумалось: а что если она прикажет своему верному протиктору убить всех этих театральных нахалов. И странный трепет охватил её при этой кровожадной мысли. Никаких сомнений он сможет это сделать, эти жалкие комедианты во главе со своим плешивым директором ему не соперники, и конечно же он подчинится её приказу. И вот это последнее и повергло её в приятное волнение. Какой невероятной силой она обладает, одним словом, одним легким жестом она может буквально уничтожить весь этот сброд.

Но появление Ольмерика также напомнило ей о том что она в дороге, что она едет к своему заклятому врагу, что решается судьба её сына и ей стало стыдно за себя, за то что она тратит время на каких-то ничтожных бродяг, которые ради своего проклятого куска хлеба готовы на любое святотатство, богохульство, клевету, злобные насмешки. Ну неужели она – королева этой страны будет обращать внимание на этих жалких изгоев, которым даже отказано лечь в святую землю после смерти и которые будут похоронены как жуткие нечестивцы за церковной оградой или вообще брошены как животные в какой-нибудь придорожной канаве? И в своем убогом бессилии, ничтожности, низменности души и подлости характера им не остается ничего другого как осквернять и хулить чистоту и святость, глумиться и потешаться над теми кто неизмеримо выше их, благороднее, самоотверженнее, сильнее, мудрее. Но конечно не напрямую, а иносказательно, через грязные намеки, экивоки, аллюзии, пародии, ибо известно что нет более трусливого негодяя чем актер, который ради наживы отказался от своей человеческой души и предался дьявольскому искусству перевоплощения и обмана. Окончательно успокоившись такими мыслями, Мария-Анна уже хотела уходить. Но уязвленное самолюбие всё же требовало хотя бы маленькой мести.

И глядя в глубокие карие, как ей казалось, подлые и лживые глаза руководителя труппы, она сказала:

– Что ж ступай, Жан Булине по прозвищу Мантилла, сыграй свою последнюю пьеску.

– Отчего же последнюю, сударыня? – Усмехнулся в свои пышные усы Жан. – В этом сезоне нас ждет Турин и Альзария. Где я надеюсь сыграть еще много отличных пьес, комедий и драм.

Королева отрицательно покачала головой.

– Нет, не ждет. Тебе предстоит либо навсегда бежать из этой страны куда-нибудь в Моравию или Италию, а потом еще дальше к кровожадным венграм или даже в дикую Московию, либо быть повешенным. Так что последней твоей пьесой будет драма, но конечно очень жалкая как и вся твоя жизнь.

– И почему же меня ждет столь незавидная участь, сударыня? – Всё еще не оставляя ироничной интонации, спросил он.

– Потому что как только я вернусь в Фонтен-Ри, а это случится не далее как завтра к вечеру, я вызову к себе графа Энтуана Согье, главу Судебного ведомства и прикажу ему разыскать бродячий театр Жана Булине, который по моим сведениям сейчас где-то в окрестностях Ле-Руа. И тогда, Жан Булине, тебя начнут преследовать как бешенную собаку, как проклятого Саже Леврона, как зверя из Живодана. Маршалы, коронеры, ликторы, городская стража, солдаты, шпики, соглядатаи, все они будут искать тебя по всей земле этого королевства. А когда тебя схватят и привезут в железном ящике в Консержер и бросят в зловонную сырую темную конуру в башне Бонбек, я приду еще раз посмотреть на тебя, возможно ты захочешь еще раз объяснить мне что такое сатира.

Жан Булине усмехнулся, он оглянулся на своих товарищей, надеясь увидеть на их лицах такую же усмешку, но не увидел. Актеры и актрисы выглядели слегка обескураженными. Не то чтобы они поверили этой женщине, уж они-то как никто другой знали что сыграть можно всё что угодно, но всё же им стало несколько неуютно. Пусть они никогда и не видели свою королеву, но также как и все были наслышаны о её красоте и величии, и глядя на эту незнакомку, они не могли отказать ей ни в том ни в другом.

Жан снова поглядел на Марию-Анну.