Что мы пожираем

Пять месяцев – ужасающая цифра. Времени почти не осталось, и его не хватит, чтобы убрать суверена с дороги. К тому времени Уилл, если он невиновен, будет в безопасности, но сколько людей будут каждую неделю приносить в жертву? Чтобы Уилл был в безопасности, этого мало. В конце концов все мы будем принесены в жертву Двери. Так Цинлире не выжить.

– Ты уже поел? Я хочу рассказать тебе о своей жизни в Болотах. Я хочу рассказать тебе, что Устье представляет собой на самом деле.

Глава восемнадцатая

Когда я забывала, что Алистер Уирслейн – наследник престола, разговаривать с ним было почти приятно. Он был напряжен, но не больше, чем Мак, когда тот начинал говорить. Он больше не пытался со мной флиртовать, и я была благодарна ему за это. Нельзя, чтобы мы оба играли друг другом.

Теперь, когда я решила называть его по имени, мне было трудно держать в голове, что он наследник престола. Он был чуть старше меня, но пролил намного больше крови.

На следующее утро у моей двери стояла фляжка терпкого лимонада – почти без сахара и без капли яда. Я осторожно сделала глоток, когда собралась в лабораторию. Дверь Карлоу была плотно закрыта, из ее комнаты слышались перешептывания, а потом прорвался звук, похожий на рыдания. Я остановилась и коснулась двери. Никогда не думала, что Карлоу может плакать.

Я убрала руку и пошла дальше.

Я не так хорошо ее знала и подумала, что ей бы не хотелось, чтобы я увидела, как она плачет. Я решила, что попрошу Крика сходить за ней, но когда я дошла до лаборатории, она уже была там. Должно быть, из наших комнат сюда можно было дойти менее извилистым путем.

– В течение трех месяцев количество жертв, необходимых для того, чтобы она оставалась закрытой, будет сравнимо с населением Порта, – сказала она. Она так низко склонила голову над записной книжкой, что кончик ее носа был запачкан чернилами.

– Ну, – протянул Крик, заглядывая ей через плечо, – по крайней мере, это не очень большой город.

Мы с наследником проезжали через него, когда ехали в Устье. Море-Пожирающе-Реку-у-Порта было таким же старым, как Лощина, а его жители заслуживали выживания так же, как и жители любого другого города, вне зависимости от того, большой он или маленький.

– Нам придется решить, скольким людям мы позволим умереть, прежде чем попытаемся заменить Дверь, – сказала я. – Сейчас мы на отметке три человека в месяц. Пять – не слишком много?

– Нет, если они насильники и убийцы, – пробормотал Бэзил.

– Но что будет, когда они кончатся? – Дрожащей рукой я пододвинула к себе миску с красной грязью. – А что будет, когда у нас не будет времени судить людей с творцами и мы должны будем гадать, виновны они или нет?

– Более насущный вопрос, которого ты избегаешь, – сказала Карлоу, – это сколько невинных людей мы готовы принести в жертву Двери, чтобы нам хватило времени на ее замену – и на то, чтобы спасти остальных жителей Цинлиры – и как мы будем выбирать?

– Рискнуть всеми сейчас или пожертвовать некоторыми, чтобы уменьшить риск? – Бэзил застонал и закрыл книгу. – Мы не можем принять такое решение.

– Но если не мы, то кто? Наследник? Суверен?

– Мне не нравится ни один из этих вариантов, – сказал Крик. – Давайте просто не будем делать выбор.

Я рассмеялась – чуточку слишком громко – и опрокинула на пол насадки на перья. Отгоняя остальных от устроенного мной беспорядка, я слезла со стула, чтобы собрать их. Карлоу фыркнула, когда я залезла под ее стол.

– Ну так что? Сколько? – сказала я, закончив сметать в карманы все, что было под столом Карлоу, и поднявшись на колени. – Сколько выживших оправдает количество тех, кто умрет?

Дверь распахнулась. Сначала в лабораторию вошла Хана, за ней наследник. Он был одет так же, как и вчера, как будто у него был одинаковый наряд на каждый день недели, но его очки висели на шее на тонкой золотой цепочке. Бэзил уронил чернильницу, Карлоу поморщилась. Даже Крик уставился на наследника так, словно они никогда не встречались.

Затем в комнату вошла суверен, и мы все упали на пол.

– Поскольку вы, похоже, больше привыкли к нематериальным жертвам, мне стало любопытно. – Суверен снова была одета в белое. Плотно облегающий лиф подчеркивал знак, вырезанный у нее на груди. Несколько капель крови упали на переплетенные линии знаков Жизни и Смерти. – Я также хотела бы взглянуть на твои расчеты, Франциска. Но сначала я поговорю с Лореной.

То есть наследник сказал ей.

Суверен провела меня в ванную, а затем за занавешенную дверь, которую я раньше не замечала. Эта комнатка была очень маленькой, здесь едва можно было поставить стол. Она вообще могла оказаться шкафом. Я села на ближайший к двери табурет. Она рассмеялась.

– Расслабься, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты прошла два простых теста. Почти ничего особенного. А потом можешь и дальше удовлетворять любопытство моего сына. Он занимается этими исследованиями только потому, что это великая загадка, а когда речь заходит о том, что его интригует, он не в состоянии себя контролировать.

Я нахмурилась и изобразила замешательство.