Что мы пожираем

Эта часть дворца была почти полностью высечена в глубине горы. Здесь были вырезаны тонкие вентиляционные отверстия, через которые в комнаты проходил свежий воздух, но которые пропускали мало света. Я коснулась волн реки Язык, разделяющей надвое этот более старый, опрятный район Устья. Алистер толкнул одну из дверей.

– Садись, – сказал он, запуская меня в комнату. – Если хочешь.

Я не стала принимать его предложение и огляделась. Стены длинной, широкой комнаты были завешаны деревянными полками, на полу лежал роскошный красно-синий ковер. Алистер что-то искал в ящиках большого письменного стола. Я прошла по пышному ковру и прижалась бедрами к столу. Он протянул мне наш самый первый контракт – так осторожно, что чуть не уронил его.

– Понимаю. Чего ты хочешь?

Контракт полетел обратно на стол, и Алистер вытащил из ящика ножницы. Вторую руку он вытянул ладонью вверх. Я позволила ему обхватить мою косу.

– Это не жертва, – прошептал он, проведя большим пальцем по моим волосам. – Просто кое-что, что принадлежит тебе и мне.

Он отрезал кончик моей косы и своей, и рыжие и черные пряди переплелись поверх контракта. Одним быстрым движением он уничтожил и контракт, и наши волосы. В нос ударил запах паленых волос.

– Спасибо, – сказала я.

Теперь я могу спасти Уилла, даже несмотря на то что он виновен.

Алистер обошел стол с моей стороны.

– Надеюсь, что…

– Алистер, все в порядке. – Я положила руку ему на плечо и почувствовала, как он дрожит. Я потянула за неровные кончики его волос. – Дай иглу?

Он протянул ее, не задавая вопросов, и я уколола его большой палец.

«Возьми в жертву его кровь, – взмолилась я своему грехотворцу, – и уничтожь две длинных пряди его волос. Пусть все будет по-честному».

Мой худотворец вспорхнул к нему. Алистер закрыл глаза. Его волосы выравнивались, пока не стали длиной ему по плечи. Я запустила пальцы в его пряди.

– Ты – суверен Цинлиры, – сказала я, убирая волосы с его лица. – Теперь тебе нужно выглядеть соответственно. От тебя будут этого ждать.

– От тебя – тоже, – пробормотал Алистер, вытаскивая из кармана маленькую золотую брошь. Два феникса пожирали хвосты друг друга. Глаза одного были двумя крошечными сапфирами, второго – рубинами. Фигуры фениксов были такими крошечными, а перья были сделаны так искусно, что казалось, что кузнец соткал эту брошь, а не отлил ее. Алистер расстегнул рубашку и притянул к себе за воротник. – Такие броши носят глашатаи семьи Уирслейн – советники, генералы, пэры… Если ты будешь носить ее, к тебе будут прислушиваться.

Он приколол брошь у моего сердца – там, где на ней вырезали бы знак.

– Почему ты не попытался уничтожить свой знак? – спросила я, накрывая его пальцы своими.

Он поджал губы.

– Это помешало бы моей работе. Чтобы уничтожить его, мне пришлось бы уничтожить их всех – убить благоосененного, который меня связал, а также членов суда и совета, которые их контролируют. На данный момент я доволен.

«Доволен тобой», – он не сказал этого, но я поняла это по тому, как он прижался ко мне. Жаль, что, чтобы спасти Уилла, мне придется разорвать эту хрупкую связь. Почти жаль. Джулиан бы не понял.

Я уже не была той Лореной, которую он любил, – возможно, я не была ей никогда – но эта Лорена, новая, достигает своих целей.

– Чудесно, – я положила палец ему под подбородок, откинула его голову назад. Наши взгляды встретились, и я улыбнулась. – Я искала не тебя, но ты тоже сойдешь.

Глава тридцатая

Следующим утром я проснулась, услышав из коридора знакомый смех. Я выглянула в коридор, ожидая новых иллюзий от Двери, но обнаружила, что Бэзил и Мак едят, стоя на пороге комнаты благоосененного. Нас разделяло несколько комнат, но даже отсюда я почувствовала запах заливных угрей. Мак, в заплетенных в пучок волосах которого блестели новенькие серебряные кольца, ел угрей с видом волка, которого заставляют есть репу. Бэзил откусил пирожок.

– Вкусно? – спросил благоосененный.

– Очень вкусно, – Мак ткнул пальцем в порезанных угрей в своем бумажном стаканчике.

Я побрела к комнате Бэзила.

– К ним нужно привыкнуть, – сказала я, забирая у Мака стаканчик. Его пальцы были теплыми, и стаканчик тоже определенно был настоящим. – Что ты здесь делаешь? Не флиртуешь же. Ты же совершенно не умеешь этого делать.

Мак открыл рот, щелкнул языком и отвернулся.

– Не волнуйся, – усмехнулся Бэзил. – Если бы пришла Карлоу, я бы тоже лишился дара речи.

Дверь комнаты Карлоу распахнулась. Бэзил подскочил. Карлоу, одетая только в тонкую ночнушку, подошла к нам, протирая заспанные глаза.

– Не стоило тебе меня звать, – сказала она, – ты ведь прекрасно знаешь, что я все делаю назло.

Бэзил втянул носом воздух.

– Это траурное вино?

– Сейчас утро, – она понюхала ручку кружки. – Я думала, это чай… – она вернулась к себе и вышла с другой кружкой. – Ты никогда не приглашаешь меня на вечеринки.

– Ты ненавидишь вечеринки, – сказал Бэзил. – И мы ничего не устраивали.

– Тогда не шумите.

Она вернулась в комнату, без всякой необходимости хлопнув дверью.