Что мы пожираем

– Я знал, что она вернется к тому, кто ее нанял, – он наклонил голову к нашему длинному рабочему столу и встал между мной и Дверью. В первый раз за две недели мы стояли так близко. – Уиллоуби Чейз был единственным советником в Лощине.

– Возможно, его измена оправданна. – Алистер нахмурился и, увидев это, я улыбнулась. – Нам и на два месяца жертв не хватит, а по расчетам Карлоу, их нужно на три.

– Возможно, так оно и есть, – спокойно сказал он. – Да, что бы ты сделала, чтобы решить эту проблему? Нашла бы добровольцев?

Я представила, как пэры обещают содержать целые семьи, если кто-то по собственной воле решит стать жертвой.

– Нет. Потому что можно с легкостью вынудить человека согласиться стать жертвой, – сказала я. Но мой ответ должен был быть логичным. Он должен был утолить тягу Алистера к порядку. – Жеребьевка будет работать, но до тех пор, пока не начнутся подлоги.

Плюс это привело бы пэров в ярость. Удача – единственное, что они не в состоянии контролировать.

– А что мы будем делать, если не сможем закрыть Дверь или создать новую? – спросила я.

Он нахмурился, в уголках его глаз появились морщинки.

– Умрем.

– Надеюсь, что нет, – сказала я. – Может, стоит переселить всех на освященную землю? В Незабудки, например.

– Город слишком маленький, – Алистер наклонил голову назад и вперед. – Лучшей защитой от грешных были бы благоосененные. Но ненадолго.

– Мы сделаем все, что сможем, – я встала на цыпочки, чтобы посмотреть ему в глаза. – Если до этого дойдет, мы постараемся.

– Договорились, – он протянул руку, чтобы скрепить сделку, и не дрогнул, когда я взяла его за руку. – Или заключим ни к чему не обязывающий контракт? Ты страстно увлечена ими, Лорена Адлер. Тебя не удовлетворит только мое слово.

– Больше никаких контрактов, – сказала я, чувствуя тепло его кожи. – Только не между нами.

Его улыбка была самой честной – кривой и быстрой, – какую я когда-либо видела на его лице.

Он хорошо меня знал. Он не прикасался ко мне с тех пор, как я запретила ему это делать. Он не пытался меня переубедить. Даже сейчас он позволял мне вести наш разговор. Это воодушевляло.

Я медленно отстранилась от него.

– Ты держался на расстоянии.

– Ты серьезно отнеслась к моей просьбе, – он кивнул в сторону входа в пещеру. – Будет справедливо, особенно сейчас, если я отнесусь серьезно к тебе.

Джулиан никогда не воспринимал меня всерьез и никогда не верил мне на слово. Он также не считал меня страстной – хотя в его понимании это слово всегда относилось к близости. Он думал, что если он просто приложит чуть больше усилий, в какой-то момент страсть накроет меня с головой, я овладею им, и все будет хорошо. Он бы никогда не позволил мне действовать на свое усмотрение.

– Спасибо, Алистер.

Я так хорошо его понимала, а он понимал меня лучше, чем кто-либо другой. Что это говорит обо мне?

Он предложил мне руку, вздохнул, когда я оперлась на нее, и повел меня прочь от Двери.

– Конечно, ты была права. Я заманил тебя в ловушку. Неужели ты никогда ничего не хотела так сильно, что готова была на все, чтобы это получить?

– Желание мне понятно, – тихо сказала я, когда мы вернулись во дворец и направились к его покоям. – Но вот методы их достижения… нет.

Такие люди, как Алистер и даже Джулиан, не понимали опасности желаний. У них уже была власть, у Алистера по рождению, а у Джулиана – по отцу. Цинлира размахивала перед своими гражданами властью и богатством, дразнила их обещаниями, что однажды мы тоже сможем стать такими же, как те, кто наверху, а затем использовала каждую нашу частичку для достижения их целей. Они заставляли простых людей работать до седьмого пота, а осененных – приносить жертвы, пока от них не оставалось пустое место. Они говорили нам, что у нас все получится, если мы будем больше работать. Если будем больше жертвовать. Если будем послушнее. Если будем соблюдать правила и зарабатывать для них деньги, все время разрушая себя и друг друга.

– Алистер, – я вытянула руки, демонстрируя ему шрамы от каждой принесенной мною жертвы. – Ты знаешь, почему это меня расстроило?

– Я солгал тебе, – сказал он, растягивая каждое слово. – Я лишил тебя выбора.

Я кивнула. Я и не думала, что он будет знать все.

– Я не хотела, чтобы меня связывали, потому что хотела выбирать, какие жертвы приносить и для кого.

Людям с низов было позволено хотеть, но не было позволено брать.

– Однажды ты спросила меня, можешь ли ты мне отказать, – сказал Алистер.

Тем, кто обладал властью, не нужно было вырезать знаки на груди осененных, чтобы держать людей в узде. Им нужно было только платить людям сущие гроши и заставлять их работать сутками напролет.

– Можешь. Едва ли у моего слова может быть большой вес, но это правда. Я не хочу, чтобы меня считали Грешным, который заманивает в ловушку ничего не подозревающих людей и заключает хитроумные сделки, – сказал он, кивнув паре охранников, когда мы проходили в ту часть дворца, где я никогда не была. – Уверен, что если бы ты меня убила, я бы с этим смирился, – он улыбнулся, не глядя на меня. – У тебя явно была бы на это веская причина.