Что-нибудь такое

Где-то в процессе путешествия в братскую Эстонию пропала косметичка, которая для меня была просто черная кожаная сумочка, а для понимающих – «ох, какая у тебя косметичка». До сих пор не соображу, что в ней такого было. Черная и черная. Наверное, бренд крутой, но я в них не разбираюсь, это мне кто-то подарил. Но дело не в этом черном куске кожи.

Дело в том, что там было мое любимое зеркальце, которому двадцать пять лет, губная помада и пинцет самаркандского часовщика, которому (пинцету) пятьдесят лет. Пятьдесят, вы слышите?

Пятьдесят лет назад в Самарканде часовщик подарил мне этот длинный пинцет с острыми длинными тонкими краями и сказал: какая ты девочка красивая, полумесяцем бровь, на щечке родинка, а в глазах любовь.

И подарил. И добавил: «Вырастешь, дядю Ахмаджона вспомнишь, бровки подправлять будешь. Нигде такой пинцет не купишь, Аллахом клянусь».

И вот этот пинцет тоже пропал, я даже заплакала.

Больше там ничего не было, только помада, потому что я не крашусь, только губы.

Весь дом обыскала – нет косметички.

Включила дедукцию. Написала тартуским друзьям, попросила в гостиницу сходить, вдруг там оставила.

Отвечают мне друзья: «Нет, увы». Эстонская девушка очень распереживалась, все тетради три дня проверяла с забытыми туристами вещами, но – нет.

Тогда я позвонила в автокомпанию, чей автобус меня вез. Вдруг там выпала моя черная косметичка. Мужчина на телефоне ответил, что главный офис компании находится в Риге и они внесут мой запрос, обсудят на селекторном совещании, доведут до сведения всей Латвии и будут отзваниваться мне ежедневно.

И, представьте, отзванивались. Но косметички не было.

Тогда я позвонила в такси, на котором приехала домой с Балтийского вокзала. Там, правда, сидел противный дядька-таксист, и он бы не передал мою косметичку куда положено, выкинул бы брезгливо, как дохлую ворону, за окно, и всё. Но заявку мою все же зафиксировали и отзванивались.

Надежда найти пинцет дяди Ахмаджона и любимую помаду умерла последней. И тогда я пошла в магазин и купила новую уродскую косметичку, две помады, какой-то хилый пинцет для выщипывания одуванчиков и китайское зеркальце. Принесла все это домой, жить-то как-то дальше надо!

И сели мы ужинать.

Вдруг подруга сына нагибается и лезет под стол, потом вылезает и говорит:

– Вы не эту косметичку искали?

Я увидела родную черную маленькую сумочку и замолчала навеки. Долго молчала. Через два часа ответила:

– Эту…

– Она под столом была, я случайно глаза опустила и увидела, – засмеялась подруга сына.

А сын сказал:

– Две бабы в доме, а убираться некому. Убирались бы почаще – половина постсоветского пространства не отзванивалась бы маме каждый день.

И правда. Чуть Союз обратно не воссоединила из-за этого пинцета дяди Ахмаджона, светлая ему, уже наверняка, память…

Я отдохну

Тетя Аня, известная как спутница тревог, позвонила по скайпу из своей новой страны поздравить подругу.

– С Новым годом! – сказала тетя.

Подруга подвинула ближе к себе сигареты, а остатки шампанского налила в фужер. Интонация тети не предвещала ничего хорошего.

– С Новым, – ответила подруга.

– Включи камеру, или ты меня не хочешь видеть? – спросила тетя.

– Тетя Аня, я вся помятая, не спала, не буду включать, это ты меня не видишь, а я тебя как раз очень даже.

– А я думала, тетка тебе уже не нужна, даже камеру не включаешь… Ну и что теперь?

– Что теперь? – не поняла подруга.

– Все восемь дней вашего безумного отдыха будешь камеру не включать? Как можно столько отдыхать, вы что, все устали? Вся страна?

Подруга промолчала, закурила и выпила залпом.

– Ты что молчишь, камеру выключила и молчишь, ты чем там занимаешься?

– Тебя слушаю…. Да, мы устали. Все.

– Да ты всю жизнь уставшая, с детства. Как родилась, так сразу лицо было уставшее. Я еще подумала: «Какое личико… Прелесть. Но какое уставшее!» Так до сих пор и не отдохнула… Восемь дней отдыха! Все-таки хорошо, что я уехала в свое время. Не знаю, как можно столько отдыхать.

Подруга выпила еще фужер и икнула.

– Господи… Можно не икать хотя бы? Я звоню пожелать всего доброго, поздравить, а она, немытая-нечесаная, камеру не включает, отдыхает всего второй день, а уже икает. Страна рабов. Через восемь дней все икать будете?

– Все, – ответила подруга и закурила. Глубоко затянулась и громко выдохнула.

– Чего вздыхаешь? Отдыхать устала? А еще шесть дней!

– Тетя Аня, ты поздравила уже?

– Да.

– Тогда я тебя тоже люблю. То есть нет. Поздравляю с Новым годом и желаю, чтобы он был счастливым.

– И к чему этот сарказм? – спросила тетя. – Эх, не делай добра, не делай…

– Не делай, – подтвердила подруга.

– Меня не переделаешь, мне уже лет столько, что захочешь зло сделать, а все равно добро получается.

– Это точно, – ответила подруга. – Добро оно такое. Его в дверь, а оно в окно.

– Я слышу иронию, – говорит тетя Аня.

Подруга не ответила.

– Алло, алло… Ты почему молчишь?

– Я не молчу, тетя Аня, это что-то со связью.