Что-нибудь такое

Там домывала посуду хлопотливая домашняя женщина. «Детоньки, голодные? – спросила она. – Я уже уходить собиралась, но картошечки вам нажарю побольше, компот остался на дне, вам хватит, и по котлетке…»

Картошку эту жареную в закрытой уже столовой не могу забыть. А в той Анькиной избе дети грызли большие куски прозрачного сахара щербатыми ртами и мне все время предлагали. Не то что однокурсники в поезде, каждый клевал свое, и на обратном пути тоже.

Потом, узнав на лекциях про знаковые системы, я поняла, что в Эстонии просто другая знаковая система. И успокоилась. Но каждые каникулы летала в Самарканд, чтобы вернуться домой…

Про знаковую систему сразу вспоминала, как только самолет приземлялся в Таллине. Немного становилось легче. Совсем чуть. И даже не помогала великая мысль Юрия Михайловича, прилежно записанная на лекции, – зачем тебе другой, если он точно такой же, как ты?

Так он учил нас быть терпимыми, понимать инаковость. И мы стали терпимыми, и я стала терпимой, я научилась понимать инаковость… Мой ум стал это понимать, и ум очень старается до сих пор. Ум. Это не мало.

А душа… это же не научное понятие.

Здравствуй, тата, новый год

Сегодня я ждала не помню кого в кафе. А пока ждала, наблюдала за корпоративом.

Это были женщины и мужчины разного возраста, что-то вроде торговых оптовиков.

Сначала они были трезвые, голодные, злые и скучные. Жевали в тиши, клацали зубами, сглатывали громко.

Затем начались тосты.

– Друзья, – грузно встал один грузный мужчина, – я поднимаю этот бокал за то, что мы к концу года все-таки вылезли из жопы.

Он сделал паузу, наколол вилкой красную рыбку и так держал эту вилку с вялым прозрачным розовым куском. Как спущенный флаг.

Затем продолжил:

– Мы вылезли из жопы вопреки тому, что могли не вылезти. Но вылезли! – И выпил. Сел. Потом снял рыбку с вилки зубами и сглотнул ее, как акула малька. – Ура, выпьем, – завершил мужчина.

Потом встала женщина и сказала:

– Да, все так. Но позвольте мне выпить совсем, совсем за другое. – И смотрит на всех.

А все смотрят на нее и ждут совсем про другое.

Женщина стряхнула с предполагаемого бюста невидимые крошки и говорит:

– Наступает Новый год. И я хочу всем пожелать только одного. Никогда не попадать в ту жопу, из которой мы чудом выбрались только вчера.

Все стали чокаться, пить и есть.

– Кто еще хочет пожелать всем счастья и радости в новом году? – спросил тамада или просто активный.

– Я, пожалуй, скажу, – поднялся молодой человек в футболке со свиньей. – Только не обижайтесь, но про жопу я не буду… Потому что если мы только и будем пить за прошлогоднюю жопу, то перенесем ее и в новый год. Так выпьем же не за жопу!

Все радостно выпили не за нее.

Встали, уже сытые и расслабленные, и чокнулись. И, не сговариваясь и смеясь, произнесли:

– Ну ее в жопу эту жопу.

И тут сделали громко музыку, и они стали танцевать. И только один молодой со свиньей на футболке остался сидеть за столом и меланхолично, с достоинством, накалывал вилкой по пять колбасных кружков, потом той же вилкой сразу несколько говяжьих тонких нарезок, потом поддел полтарелки холодца, допил из всех бокалов, опьянел и мрачно уронил голову на руку.

– А все ваши танцуют. А вы нет… – сказала я ему.

– Ну их в жопу, – в изнеможении прикрыв глаза, ответил меланхоличный.

– Слушайте, а как ваша компания называется? – поинтересовалась я.

– Ой… Лучше не спрашивайте, – говорит. – С этим названием тоже… такая жопа была! Така-а-ая!

Как в жизни

Что должно случиться в жизни женщины, чтобы она пошла работать в стеклянную будку у подножья эскалаторов? Интересно, о чем она думает долгими часами и думает ли вообще?

Не кружится ли у нее голова и какое у нее настроение, когда она просыпается и собирается на эту работу?

Люди спускаются беспрерывно и исчезают под землей, ныряя каждый в свой поезд и свой тоннель, и только о бренности бытия здесь, кажется, и можно думать…

Какие развлечения и способы борьбы с монотонией придумывают себе эти женщины? За прилавком, скажем, обман покупателя – лучший способ борьбы с этой изматывающей монотонностью. А здесь? Кого обманешь? С кем поругаешься? Кого обласкаешь?

Ты есть, и тебя нет. Глаза все время вверх или все время вниз, и как они только не устают?

Но можно придумать себе любовь. Можно найти мужчину, который каждый день в одно и то же время спускается, и влюбиться в него. И ждать каждый день, когда он проплывет, и готовиться к этой встрече, и чтобы сердце обрывалось. И пусть он не знает, они часто и без эскалатора не знают, что кто-то о них думает. Просто видеть и обмирать. И опять ждать.

А однажды можно дождаться до того, что с ним рядом появится впервые женщина, и это тоже будет как в жизни. И расстраиваться, и придирчиво смотреть на нее и говорить: ну и ну… нашел тоже…

Ревновать и думать: а вдруг это сестра. Или сотрудница. А потом все же увидеть, как он ее обнимает и не сводит глаз. И тогда опять переживать. Чтобы как будто не в будке под эскалатором, а как в жизни.

Потому что и в жизни все так же. Как в жизни.

Nevermore