Что охотится в тени

Я повернула голову, не обращая внимания на пылающую огнем рану, прочерченную лезвием по моему горлу, и обеими руками схватила руку Байрона. Оттолкнув клинок от шеи, я развернулась и ударила его локтем в бок, высвобождаясь из его хватки. В тот же момент на ноги вскочил Калдрис, ударив скованными руками по лицу первого Стража и обезоружив его с такой грацией, от которой у меня перехватило дыхание.

Он бросил мне вырванный у стражника меч, не остановившись посмотреть, поймаю ли я его, и переключил внимание на другого Стража Тумана. Я снова развернулась и поймала меч в воздухе. Обхватив пальцами рукоять, я взмахнула мечом. Лорд Байрон в ужасе уставился на меня, когда я повернулась к нему лицом и увидела, что на его бледной коже что-то сияет. Это был свет – свет миллиона мерцающих звезд вспыхнул на его плоти, когда я полоснула ему мечом по шее. Он открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова.

Край клинка глубоко вонзился ему в горло. Лицо и грудь мне забрызгало кровью, и я закрыла глаза. Но и у меня огнем вспыхнула боль, освещая изнутри. Плечи ссутулились, когда я отступила на два шага назад и согнулась пополам, наблюдая, как выпадает из руки Байрона рукоять кинжала. Глаза у него лихорадочно блестели, а рот приоткрылся от шока, когда он поднес обе руки к горлу и попытался сдержать поток крови, хлещущей из разреза на шее. Она окрасила ему кожу и тяжелой струей пролилась сквозь пальцы на запястья.

Рукоять его кинжала обожгла мне руку, когда я схватилась за нее, осторожно вытаскивая из собственного живота и бросая на землю. Время замедлилось, зрение затуманилось. Я покачнулась, но сумела удержаться на ногах достаточно долго, чтобы увидеть, как на землю передо мной рухнул Байрон. Его пустые, невидящие глаза смотрели в дождливое ночное небо, на меня давила Пустота.

Калдрис поспешил ко мне, по пути сунув руку Байрону в грудь. Он сжал пальцами неподвижное сердце, вырвал его из груди и бросил змеям, охранявшим мою мать. Они набросились на него так, будто целый день ничего не ели, уничтожив душу Байрона прежде, чем она успела покинуть его тело.

– Не все люди достойны реинкарнации, – сказал Калдрис, выпрямляясь во весь рост.

Его рука была в крови, от доспехов исходил густой, приторный запах смерти. Я подняла руку к животу, прикрыв рану. Мне не хотелось, чтобы он увидел ее.

И хотя от изнеможения у меня онемели конечности, я заставила себя устоять. Калдрис дернул руками, разрывая цепь и кандалы, и бросился ко мне. Коснувшись моей щеки, он раздул ноздри, принюхиваясь к воздуху. Брови у него нахмурились, взгляд пробежался у меня по лицу и шее.

Моя нижняя губа задрожала, когда он наконец обратил внимание на покрытую кровью руку. Калдрис отдернул ее, взглянул на дыру у меня в животе, и тут ноги у меня подогнулись, и я начала падать.

– Черт, – рявкнул он, подхватив меня, и мы вместе опустились на землю. – Имельда! – закричал он, поддерживая меня рукой за спину и двигая так, чтобы уложить мою голову себе на бедра.

К нам шагнули ведьмы, и, глядя на них, я поняла все, что мне нужно было знать. Поняла, почему он призвал к себе Имельду. Она встала между нами и ими, подняв руки, чтобы успокоить всех.

– С самого создания предполагалось, что Завеса будет лишь временным явлением. Одной из этих девушек нужно попасть в Альвхейм, – пробормотала она, и ее слова звучали слишком отстраненно, когда она их произносила.

Калдрис вытащил кинжал из ножен и поднес его к запястью. Я потянулась, схватила его за руку и потянула вниз.

– Отвези Фэллон в Альвхейм. Что бы ее ни ждало там, помоги ей чем сможешь, – сказала я, сдерживая волну белой горячей тошноты, подступающей к горлу. – Имельда думает, что ей нужно туда попасть.

– О чем ты говоришь? – спросил он, глядя вниз, туда, где я сжала его запястье и отказывалась отпускать.

– Мы оба знаем, что шансы на то, что я не дочь Маб, почти равны нулю. Завеса была создана для того, чтобы отделить меня от нее. Может, так и должно быть, Калдрис, – сказала я, касаясь его щеки другой рукой. – А моя жизнь всегда должна была закончиться именно здесь.

– Не смей просить меня об этом, – прорычал он, в груди и горле у него зарокотало.

– У меня нет выбора, – прохрипела я, наблюдая, как он клинком сделал надрез у себя на запястье вопреки моей воле.

Я закрыла рот, отвернувшись от него, когда он попытался приложить его к моим губам.

– Я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь, – сказал он, склонившись над моим лицом.

Погрузившись в невероятную синь его глаз, я почувствовала, как дождь вокруг нас превращается в снег. Это его магия взяла верх, вытеснив магию ведьм.

– Я бы пошла с тобой куда угодно. Куда угодно, только не в Альвхейм. Помнишь, ты говорил мне, что ее дочери, можно сказать, повезло, что ее украли? – спросила я, потянувшись, чтобы направить руку, державшую кинжал, к моему сердцу.

Я коснулась острия клинка, глядя на него снизу вверх, и из моих глаз выкатилась первая слезинка.

– Я и правда хотела провести с тобой вечность.

– Все еще впереди.